Желтый билет - [9]

Во время войны мой дядя служил в контрразведке в Англии и Франции, а потом остался в ЦРУ. В 1964 году он неожиданно появился в Берлине, где я работал корреспондентом некой организации, называвшейся «Морнингсайд нетуорк». Мы делали подборку ночных радионовостей и продавали их независимым станциям в Штатах. Я перешел к ним из «Айтема» в 1959 году, и иногда мне приходилось бывать в Берлине и Бонне.

В 1961 году на короткое время меня послали в Конго, как раз накануне убийства Патриса Лумумбы. Там я в последний раз виделся с дядей, причем он попал туда далеко не случайно. Я не знал, что делал Ловкач для ЦРУ. Скорее всего что-нибудь скверное.

В Берлине он пригласил меня на обед в роскошный ресторан неподалеку от Курфюрстендамм. Как выяснилось, моя мать написала ему о том, что я хотел бы вернуться в Штаты. Я действительно подумывал об этом, так как пять лет, проведенные за океаном, казались мне довольно долгим сроком. Но меня сдерживало отсутствие работы. В Штатах меня не ждали, хотя я и тешил себя мыслью, что без труда найду хорошее место, стоит мне только захотеть.

А дядя как раз узнал, во всяком случае, он так сказал, что ищут человека на работу в Вашингтон сроком на шесть месяцев, а возможно, и дольше. Платить обещали восемнадцать тысяч в год, на треть больше, чем я получал в «Морнингсайд». Предложение меня заинтересовало, и я спросил, что нужно делать. Дядя сказал, что я должен написать письмо с перечнем моих прошлых заслуг, а он попросил друзей замолвить за меня словечко. Так все устраиваются, заверил он меня.

Я ответил, что и сам знаю об этом. Но меня интересовало, что я буду делать и для кого. Тогда дядя произнес короткую, но впечатляющую речь о том, что я буду помогать известному профсоюзному деятелю.

Деятеля звали Стейси Хандермарк, и он был президентом профсоюза государственных работников, входящего в АФТ-КПП. Хандермарк участвовал в организации профсоюза в 1932 году, а сейчас число его членов приближалось к четверти миллиона. Но какой-то молодой выскочка захотел отобрать у заслуженного человека его должность. Выскочку звали Арч Микс.

— Хандермарк, — кивнул Валло. — Он умер, не так ли?

— Он умер через год после избрания Микса.

— Когда это было?

— Микс побил его в шестьдесят четвертом.

— Когда вы перешли к Хандермарку?

— В том же году. В самом начале.

— И что произошло?

— На съезде Микс получил на восемь голосов больше. Я мог бы купить эти голоса, если б знал, что они продаются. Но не удосужился поинтересоваться.

— У вас было достаточно денег?

— Больше чем достаточно.

— А вас не удивляло, что они всегда под рукой?

Я пожал плечами.

— Их поставляло ЦРУ, — Валло решил ответить сам.

— Очень возможно, — согласился я.

— Ходили слухи, что вы связаны с ЦРУ, — продолжал Валло. — Так говорил Микс.

— Он ошибался.

— Получается, что вас провели на мякине?

— Да, — ответил я. — Именно так.

На лице Валло отразилось сомнение, словно он хотел показать, что не верит моим словам. В утешение я вновь коснулся чека, достал мою жестяную коробочку и свернул сигарету. Затем поднял голову и взглянул на Валло. Тот наблюдал за мной с явным неодобрением. Я так и не понял, что ему не понравилось, курение вообще или только моя самокрутка. Когда я закурил, он сунул руку в ящик, достал маленькую стеклянную пепельницу, из тех, что продают в магазинах по двадцать девять центов, и пододвинул ее ко мне.

— ЦРУ поддерживало Хандермарка из-за созданной им международной организации… как она называлась?

— ИГР, — ответил я. — Интернационал государственных работников.

— Что-то вроде объединения профсоюзов государственных работников всего мира, не так ли?

— Свободного мира, — поправил я. — Кажется, в шестидесятых годах западные страны еще назывались свободным миром.

— И это объединение финансировалось ЦРУ, — продолжил Валло. — Я имею в виду ИГР.

— В основном да. Они же подбирали и штат, — я положил сигарету в пепельницу. — Там было два директора. Один — отличный парень из Килгара, что в Техасе. Другой, с шестью детьми, из Гарварда. Они постоянно мотались то в Лагос, то в Сингапур, то на Маврикий.

— Поэтому ЦРУ и стремилось к переизданию Хандермарка, — заметил Валло. — Они хотели и дальше прикрываться ИГР.

— Совершенно верно.

— Они полагали, что Микс не станет плясать под их дудку.

— И не ошиблись. Вторым шагом Микса после его избрания стал роспуск ИГР, если говорить точнее, возглавляемый им профсоюз разорвал все связи с этой организацией.

— А каким был его первый шаг?

— Он уволил меня, правда, к тому моменту я уже ушел по собственному желанию. Но Микс все равно уволил меня, по крайней мере, позаботился, чтобы об этом написали в газетах. Потом он уволил Мурфина и Квейна.

— Микса не беспокоило ваше будущее, не так ли?

— Конечно, нет.

— Вы хорошо его знали?

— Вероятно, лучше других, за исключением разве что его жены. Я хочу сказать, что изучал Микса так, как вы могли бы изучать насекомое или какую-нибудь живность из лужи.

— Вам он не нравился?

— Это не имело никакого значения. Я изучал Микса и поэтому мог предугадать его действия и ответные реакции на мои действия.

— Все это похоже на игру в шахматы.