Желтые небеса - [5]

В последней комнате одну из стен целиком закрывала портьера из пурпурной парчи. Решив, что там лоджия, Мартин отдернул ее – и на шаг отступил. На него уставились искаженные мукой болезненно-бледные лица; изможденные люди в лохмотьях, стоя на коленях, тянули руки к зрителю. Каждый персонаж тщательно выписан, с другими не спутаешь. «Те, Кто Страдает Рядом», – прочитал Мартин название на табличке, прикрепленной к раме картины. Бесспорно, это полотно создал большой мастер, способный вызвать у зрителя эмоциональный шок… но зачем его здесь повесили? С задумчивой миной рассмотрев картину, Мартин задернул портьеру. Очень смахивает на психологическую обработку… Надо поскорее разобраться, что такое Кардуба. Телевидения на Кадме нет, остаются печатные издания.

Дверь была заперта, но, когда Мартин постучал, открыли сразу. Он объяснил охранникам (сами они именовали себя «почетным караулом»), что ему нужно. Через час в номер принесли несколько подшивок газет и кучу книг. Мартин за это время успел поужинать и принять душ. Потом засел за чтение, стремительно скользя глазами по строчкам и выхватывая самое существенное, иногда замедляя темп и прочитывая отдельные абзацы с особым вниманием. К тому времени, как снаружи, за ставнями, начало светать, у него сложилось достаточно ясное представление о том, что творится в Кардубе. И еще он понял, что увяз. По уши.

Глава 2

Гиченгли нанес ему визит после обеда (для Мартина это был ранний завтрак) вместе с другими членами Высшей Коллегии. Почетному гостю предложили прогулку по Анерьялу, но Мартин заявил, что сначала надо съездить за его машиной. В конце концов решили совместить то и другое, и кортеж белых автомобилей с золотистыми эмблемами тронулся в юго-западном направлении. При свете дня Мартин увидел, что улицы тут вымощены булыжником, а металлические ставни на окнах домов выкрашены серой, розовой или желтой краской, под цвет штукатурки. Сейчас большинство ставен было приоткрыто. Машин попадалось довольно много, кое-где блестели рельсы. На одной из улиц кортеж разминулся с местным образчиком общественного транспорта: покрытая чешуей понурая животина в обвешанной колокольчиками сбруе мерно переставляла ноги-колонны, волоча за собой громыхающий на стыках вагон с пассажирами.

– Кулум, – пояснил Гиченгли. – Они гадят, когда хотят, прямо посреди улицы. Приходится держать целый штат уборщиков с тачками. Вы до сих пор не предложили нам ничего более совершенного! Скажем, какой-нибудь полностью автоматизированный экскрементоликвидатор… Сегодня после банкета вы получите список наших потребностей, господин Паад, – он давно уже готов, там несколько сот пунктов. Я надеюсь, вы завтра же возьметесь за работу, без проволочек. Вы и так в течение девяти лет ничего не делали…

Мартин хмуро слушал. Вчера он счел мэра наглым болтуном с непомерными претензиями, но теперь знал, что это не совсем так. Гиченгли – человек своего мира, выразитель доктрины кардубийских Служителей. А доктрина у них такая: сильные и способные ДОЛЖНЫ служить тем, кто обделен силой и способностями. Вроде бы все правильно, помогать ближнему – это хорошо, никто не спорит. Но у кардубийцев этот тезис возведен в абсолют, отказ от «исполнения долга сильного» приравнивается к уголовному преступлению и карается тюремным заключением, принудительными работами… «Один неверный шаг – и я за решеткой, – подытожил Мартин. – Человеческий ум еще не рождал такой идеи, которую нельзя довести до абсурда и вконец испакостить».

Миновав заводские пригороды – из труб валил дым, черный, серый, бурый, лиловый, в небе плавала хмарь тех же оттенков, – кортеж выехал на грунтовое шоссе. Впереди темнел лес. Гиченгли призывал почетного гостя обратить особое внимание на плачевное состояние кардубийской промышленности, вовсю загрязняющей окружающую среду, а Мартин высматривал в небе боты: вот один, а вон там второй, третий… Патрулирование воздушного пространства ведется непрерывно.

У опушки дежурили полицейские с мотоциклами, похожими на гигантских блестящих насекомых. Они отсалютовали кортежу. Гиченгли велел шоферу притормозить.

– Взяли? – спросил он, распахнув дверцу.

– Еще нет, ваше святейшество, – отрапортовал офицер. – Но мы обложили его со всех сторон, не уйдет.

Кивнув, мэр повернулся к Мартину:

– Как вы собираетесь искать свою машину, господин Паад?

– Едем по пеленгу. Она где-то здесь, недалеко. А кого ловят?

– Молодого отщепенца, не желающего исполнять свой долг, – Гиченгли слегка поморщился. – Он, видите ли, хочет сидеть за кульманом и конструировать механизмы, а не служить в полиции, в то время как природа наделила его великолепно развитой мускулатурой. Надумал сбежать за границу, в Зитан. Ничего, с вашей помощью мы закроем границы…

– А что, у вас служба в полиции для всех обязательна?

– Она обязательна для тех, кто обладает подходящими физическими данными. В полиции, в храмовой гвардии или на границе, у этого негодника был хороший выбор. Среди молодежи слишком много лоботрясов.

– Здесь! – перебил Мартин, внимательно следивший за показаниями приемника.

Кортеж опять остановился. По обе стороны от дороги высились деревья в неровных наплывах серой коры, с их ветвей свисали пучки длинной темной хвои. Все пространство между стволами забивал густой перепутанный подлесок.