Желтая роза в её волосах - [24]

– Боишься, что от комариных укусов в носу гангрена началась? – пытаюсь отделаться плоской шуткой.

– Не в этом дело, – Витька серьёзен и к шуткам невосприимчив. – Всё, братишка, гораздо серьёзней. Я это…. Как же сказать? Ну, с тех пор, как сюда приплыли, ни разу, э-э-э, «по большому» не сходил, вот. Такого со мной никогда ещё не было. Я же с детства к режиму приучен – два раза в день, утром и вечером. А тут – такое…. Давай-ка, пока не поздно, выбираться отсюда к чёртовой матери – к доктору, в смысле.

Успокаиваю Толстого, как могу. Говорю, что это – совершенно нормально, мол, организм на рыбалке потребляет гораздо больше энергии, чем в городе, то есть, работает на принципах безотходного производства, ну, и ещё всякого – в том же ключе.

Витька успокаивается, заметно веселеет и даже выражает горячее желание – составить мне компанию в сегодняшнем процессе ловли противной рыбы. Взяв удочку, он резво запрыгивает в лодку, не забыв, впрочем, прихватить с собой и веники. Отплываем.

Проверяем жерлицы, снимаем пару щурят. На последней, самой дальней жерлице, сидит огромный, почти семикилограммовый язь. Рыбина сдаваться не собирается и, пытаясь порвать леску, делает сумасшедшие свечи и кульбиты. Витька, позабыв обо всех своих бедах, азартно помогает затащить язя в лодку, громко кричит и хохочет, в пылу борьбы с его носа слетают очки и падают за борт.

После того, как оглушённый язь затих в холщовом мешке, мне приходится лезть в воду за очками – благо не глубоко, метра полтора. Найдя пропажу и обсохнув, направляю лодку к заранее прикормленному месту – «по-чёрному драть плотву».

Но, не тут-то было. Витька опять вспомнил о комарах, к удочке даже не прикасается, активно машет вениками – лодка раскачивается из стороны в сторону, идёт волна, рыба, естественно, не клюёт.

– Ну, и какого рожна ты со мной попёрся? Чего рыбу пугаешь? Сидел бы себе на берегу и махал бы там вениками, – сердито отчитываю Толстого.

– Извини, но здесь комаров гораздо меньше, – тусклым бесцветным голосом извиняется Витька, от его недавней весёлости не осталось и следа.

Надо пожалеть товарища, тем более что рыбы поймано уже килограмм пятьдесят-шестьдесят, причём, большая её часть даже просолилась и ещё с утра вывешена подвяливаться на ветру.

На завтра едем за сигом. Сиг ловится только на глубине, на самой середине озера, где дует сильный ветер, и комаров нет вообще – Витька безмерно счастлив и даже, наплевав на ещё не до конца подсохшие мозоли, вызывается грести.

Рыбачим на жирных короедов, для добычи которых пришлось с вечера раздраконить топором десятка два трухлявых пеньков. Рыба ловиться плохо, но Толстый возвращаться на берег отказывается наотрез. Наоборот, тянет его на глупые разговоры:

– Андрюх, а заметил – на РМ девчонка одна есть, Нинкой зовут? Симпатичная – до полной невозможности….

Странный этот Витька. Ну, какие ещё девчонки, когда времени – толком – ни на что не хватает? И учиться надо, и подработать там-сям денежку какую-никакую, и с Лёхой на футбол-хоккей сходить, да ещё с Кусковым пивка попить от пуза…. Откуда взять время на девчонок? Чудак Витька, право слово…

В таком духе и отвечаю. Толстый обиженно замолкает и хмуро концентрирует внимание на неподвижном поплавке.

Проходит часов пять. Вдруг, замечаю – нет одного весла. Витька, гребец хренов, вёсла толком не закрепил, вот, одно и уплыло неизвестно куда, ветер-то сильный. Правда, волна идёт к нашему берегу, может, ещё и найдём.

Снимаемся с якоря, старательно всматриваясь в волны, сплавляемся по ветру. Но, всё бесполезно – нет весла, то ли утонуло, то ли у берега в коряжник его занесло.

Орудуя одним веслом, как заправский индеец, довожу лодку до Избы. Дрянь дело. Самодельное весло из куска фанеры и ствола молоденькой осины смастерить – не штука. Но и лодка, и вёсла – чужие, мой отец взял попользоваться у кого-то из друзей. Следовательно, быть скандалу…

Наступает суббота. Над водной гладью разносится громкий молодецкий посвист. Это папаня с компанией подплывают – и нас забрать, и порыбачить самим, разумеется.

Из приставшей лодки неуклюже выбирается батя, в руках – громадная, явно тяжёлая корзина. Зачем, спрашивается, нужна корзина, если грибной сезон даже не начинался?

Идя навстречу, по-честному сообщаю:

– Папа, а у нас неприятность – весло утонуло.

– Какое, в медвежью задницу, весло? – отец уже «принял на грудь». – У моего сына – у тебя, значит – сегодня день рождения. Восемнадцать лет, однако. Совершеннолетие, то бишь…. Позабыть про вёсла! Иди сюда, поцелую по-отечески.

А, ведь, действительно, блин горелый, день рождения мой сегодня! С этой рыбалкой и забылось….

Празднуем, мужики пьют за моё здоровье водочку, а мы с Толстым – по малолетству – портвейн.

Перед отъездом вставляю в скоросшиватель замызганный лист обёрточной бумаги с нашим совместным поэтическим перлом:

Говорят, что можно жить

Как-то по-другому.

На рыбалку не ходить,

Вечно жаться к дому.

На завалинке сидеть

С другом верным Толькой.

Вечерами песни петь.

Говорят – и только…

Вот, и закончилась рыбалка. Возвращаемся обратно в Ленинград, собираем друзей и в «Гавани» – под море пива – разъедаем и семикилограммового язя, и ещё всякой сорной рыбы – без счёта…