Желтая маска - [31]

Походив около часа, она немного устала и начала подыскивать тенистое местечко для отдыха.

Впереди и позади — только дорога и открытая равнина; но в двух шагах высилось небольшое деревянное здание — не то гостиница, не то кофейня, с большим тенистым увеселительным садом, ворота которого были гостеприимно распахнуты. В саду несколько рабочих сооружали помост для фейерверка. Если не считать этого, место казалось тихим и довольно уединенным. Им пользовались только по вечерам, когда граждане Пизы собирались сюда подышать чистым деревенским воздухом и развлечься после тягот дня. Видя, что в саду нет посетителей, Нанина отважилась войти, намереваясь отдохнуть четверть часа в каком-нибудь прохладном уголке, прежде чем возвращаться в Пизу.

Пройдя позади деревянной беседки в отдаленной части сада, она вдруг заметила, что возле нее нет собаки. Когда же оглянулась, то увидела, что пудель стоит за беседкой, подняв уши и опустив нос к земле; очевидно, он только что почуял след, возбудивший его подозрения.

Считая возможным, что он замыслил нападение на какую-нибудь злополучную кошку, Нанина осмотрелась вокруг. Плотники, строившие помост, в это время громко колотили по доскам. Этот стук заглушал рычание Скарамуччи, но она почувствовала, что он рычит, как только положила руку ему на спину. Ее любопытство было возбуждено, она нагнулась и заглянула сквозь щель, перед которой стоял пудель, внутрь беседки.

Нанина отпрянула, обнаружив, что там сидят мужчина и женщина. Щель между досками была расположена не настолько высоко, чтобы ей видны были лица. Но ей казалось, что она узнала покрой платья дамы; она как будто видела его в былые дни в ателье демуазель Грифони. Быстро выпрямившись, она нашла в доске — приблизительно на высоте своего роста — дырочку, оставшуюся от выпавшего сучка. Нанина заглянула в нее, чтобы убедиться, сама оставаясь укрытой, была ли носительница знакомого платья тем самым лицом, за которое она ее принимала; и увидела не только Бригитту, как ожидала, но еще и отца Рокко. В тот же миг плотники перестали стучать и начали пилить. Звук, доносившийся от помоста, стал ровным и негромким. Голоса сидевших в беседке доходили теперь до Нанины, и она услыхала, как Бригитта произнесла имя графа Фабио. Мгновенно нагнувшись снова рядом с пуделем, девушка крепко обхватила руками его морду. Это было единственным средством удержать его от нового рычания в такое время, когда не было стука молотков, который помешал бы его услышать. Эти два слова «граф Фабио» в устах другой женщины пробудили в ней ревнивую тревогу. Что могла говорить Бригитта в связи с этим именем? Она никогда даже близко не была от дворца Асколи, какое же право или причину имела она толковать о Фабио?

— Вы слышали, что я сказала? — донесся до нее вопрос Бригитты, заданный самым холодным и жестким тоном.

— Нет, — ответил патер, — по крайней мере, не все.

— Тогда я повторю. Я спрашивала, что побудило вас так внезапно отказаться от всякой мысли о дальнейших опытах над суеверными страхами графа Фабио.

— Прежде всего, результат уже проделанного опыта оказался гораздо серьезнее, чем я ожидал, и я полагаю, что цель, которую я при этом имел в виду, уже достигнута.

— Хорошо, но разве это единственная причина?

— Новое потрясение могло бы оказаться гибельным для него. Я могу пустить в ход оправданный, с моей точки зрения, обман, чтобы не дать графу вторично жениться; но я не могу взять на себя преступление.

— Это ваша вторая причина; но я уверена, что у вас есть еще другая. Внезапность присланной вами вчера вечером записки, назначавшей мне встречу в этом уединенном месте; ваше настойчивое требование, почти что приказ, чтобы я принесла сюда восковую маску, — все это подсказывает мне, что должно было что-то случиться. В чем дело? Я женщина, и мое любопытство должно быть удовлетворено. После тех тайн, которые вы мне уже доверили, я думаю, вы могли бы без колебаний доверить мне еще одну.

— Пожалуй, что так. Да и тайна на этот раз не такая уж значительная. Вы знаете, что восковая маска, которую вы носили на балу, была сделана по гипсовому слепку, снятому с лица одной из статуй моего брата.

— Да, я знаю.

— Брат теперь возвратился в свою студию, нашел кусочек гипса, застрявший в волосах статуи, и требует объяснения у меня, как у того, на чьем попечении оставалась мастерская. Объяснение, какое я мог предложить ему, его не удовлетворило, и он хочет продолжать расследование. Учитывая, что пользоваться маской больше не придется, я нахожу самым безопасным уничтожить ее; и я просил вас принести ее сюда, для того чтобы я своими глазами видел, как она будет сожжена или разломана. Теперь вы знаете все, что хотели. Поэтому настал мой черед напомнить вам, что я все еще не имею прямого ответа на первый вопрос, который я задал вам, когда мы здесь встретились: принесли вы с собой восковую маску или нет?

— Не принесла.

— Почему?

В тот миг, когда был задан этот вопрос, пес начал вырываться, стараясь освободить свою морду из рук Нанины. До сих пор она слушала с таким мучительным напряжением, с такими всецело поглотившими ее чувствами ожидания, ужаса и изумления, что не замечала усилий пуделя и только продолжала машинально удерживать его. Но теперь до ее сознания дошло, что она должна немедленно найти новый способ его успокоить, иначе, дергаясь с такой силой, он освободится и выдаст ее своим рычанием.