Жёлтая книга сказок - [95]

– Останься со мной навсегда, – попросил император. – Я не стану запирать тебя и требовать песен. Ты будешь петь лишь по собственному желанию. А механического соловья я велю разбить на тысячу осколков.

– Не делай этого! – сказал соловей. – Механическая птица служила тебе, сколько могла. Пусть остаётся во дворце. Но мы, живые соловьи, не строим гнёзд в пышных покоях. Лучше позволь навещать тебя. По вечерам я буду садиться на ветку напротив твоего окна, я буду в песнях рассказывать о добрых и злых делах, которые творятся в Империи и о которых тебе не докладывают. Мы, маленькие птички, летаем всюду, мы знаем, как живут рыбаки, и крестьяне, и все те, кто далёк от дворца. Твоё сердце я ценю выше, чем твою корону, даром что она излучает небесное сияние. Обещаю петь для тебя, но и ты мне кое-что обещай.

– Всё что угодно! – воскликнул император. Он успел самостоятельно облачиться в парадные одежды и как раз опоясывался мечом в драгоценных золотых ножнах.

– Пожалуйста, никому не говори, что к тебе прилетает маленькая птичка и рассказывает о делах в Империи. Лучше, если придворные не будут про это знать.

И соловей упорхнул.

Тут вошли слуги, чтобы обрядить мёртвого императора, а он, живой и здоровый, сказал им:

– Доброе утро![54]

Хермод и Хадвор

В стародавние времена правили король и королева, и была у них единственная дочь по имени Хадвор – настоящая красавица. Сыновей Небо им не послало, значит, должна была принцесса Хадвор унаследовать отцовский трон. А ещё жил в королевской семье пригожий мальчик – приёмыш по имени Хермод. Одних лет с принцессой был Хермод, и всегда вместе они играли, пока были малы, и привязались друг к дружке так сильно, что тайком поклялись пожениться, когда войдут в возраст.

Шло время, и занемогла королева. Призвала она к себе короля и сказала ему:

– Чую – мне уж не подняться. Захочешь взять другую жену – проси руки хетланнской[55] владычицы. Недаром носит она прозвание «Добрая». Обещай же, мой супруг, что не станешь сватать никого другого.

Король обещал, и королева скончалась, успокоенная.

Шло время, и король устал горевать о королеве. Снарядил он корабль и отправился в плавание за новою женой. Посреди пути опустился на море туман, окутал королевский корабль. Долго носило его по волнам, измаялись люди, но вот наконец туман рассеялся, и показалась земля. Едва король, один, без свиты, ступил на незнакомый берег, как зазвучала дивная музыка. Король пошёл на звук и вскоре увидел трёх женщин. Одна из них, красавица в богатых одеждах, сидела в золотом кресле. Пальцы её перебирали струны арфы, лицо выражало печаль. Вторая женщина, точнее юная дева, сидела подле красавицы с арфой. Она также была пышно одета, но трон у неё был не золотой, а куда более скромный. В третьей женщине, молодой и пригожей, можно было легко узнать служанку. Её плечи покрывал зелёный плащ.

Король пошёл на звук и вскоре увидел трёх женщин

Некоторое время король смотрел на женщин, не говоря ни слова; затем приблизился и приветствовал их учтивой речью. Тогда старшая, та, что сидела на золотом троне, стала расспрашивать короля, как он попал сюда, и король поведал ей всю свою историю. Рассказал он, как овдовел, как покойная жена наказывала ему вновь жениться на хетланнской владычице по прозванию Добрая.

– Узнай же, – заговорила женщина с арфой, – что был ты ведом самою судьбой. Ибо в моей стране высадились на берег разбойники, убили моего супруга-короля, а мне с дочерью и служанкой удалось скрыться. После многих злоключений добрались мы до этой земли.

Король тотчас посватался к красавице, она дала согласие, и все четверо направились к морю, где ждал королевский корабль. О пути домой молчат сказители; известно только, что через некоторое время король благополучно прибыл в свою страну и незамедлительно женился, не пожалев золота на то, чтобы справить свадьбу как полагается.

Хермод и Хадвор мало внимания обращали на новую королеву и её дочь, зато Хадвор подружилась со служанкой мачехи. Девушка в зелёном плаще носила имя Улоф; часто наведывалась она в башню, где жила принцесса. Вскоре король отправился в военный поход, а королева, не теряя времени, явилась к юному Хермоду и сказала, что ей угодно видеть его своим зятем. Юноша честно и прямо отвечал, что не женится на её дочери.

– Так не видать же тебе и принцессы Хадвор! – в гневе воскликнула королева. – Будешь ты отныне жить вдали от людей. Днём носить тебе обличье льва, и лишь на ночь можешь становиться человеком. Но даже и в львином обличье будет тебя точить тоска по Хадвор. Чары рассеются в том случае, если принцесса Хадвор отыщет тебя и сожжёт львиную шкуру. Только не очень-то на это рассчитывай!

Едва закончила королева свою речь-заклинание, как Хермод отвечал:

– Я тоже умею наводить чары, и вот что ждёт тебя, если всё-таки я освобожусь от твоего заклятия. Станешь ты крысой, а дочь твоя станет мышью, и драться вам во дворце, покуда я не поражу вас обеих мечом.

Королевины чары подействовали быстро – Хермод исчез, и никто не ведал, что с ним сталось.

Однажды принцесса Хадвор предавалась печали в своей башне. С нею сидела Улоф. И вот Улоф спросила принцессу, знает ли она, что случилось с Хермодом. Конечно, Хадвор этого не знала.