Желтая акация - [49]

Незабываемое впечатление на ребят произвело здание Московского университета — наилучшего и наикрасивейшего в мире. Тридцать два этажа имеет главный корпус! Триста восемнадцать метров над землей. Сорок пять тысяч помещений в одном корпусе. Чтоб обойти их все, надо пройти сто сорок пять километров. Двадцать пять тысяч девушек и юношей учатся в его стенах. Около двух миллионов томов книг имеет он в своей библиотеке. Одних читальных залов — тридцать три.

Наши путешественники не утерпели — попросили шофера остановиться на минутку, чтоб обойти это здание вокруг. Шофер остановил машину, но засмеялся:

— Посмотрим, посмотрим, какая это минутка…

Действительно, путешествие вокруг здания заняло пятнадцать минут. Вот какое здание, вот какая минутка! Не говоря о красоте самого тридцатидвухэтажного здания — домом как-то стыдно называть это величайшее творение советских зодчих, инженеров и рабочих, — один только шпиль, над которым поднимается на пятьдесят восемь метров в высоту; они восхищались всем окружающим: деревьями, цветами, кустарниками, которым была придана строгая форма и симметрия руками и талантом специальных садовников, ярко-зелеными газонами, подстриженными в одну линию моторными ножницами! Но, кроме такой красоты, их интересовало еще что-то другое.

— Хорошо было бы, Адам, — сказал Гиляр, — пройти туда с портфелем, как те ребята. На занятия.

— Неплохо бы, — ответил Адам. — Но, Гилярка, для этого надо много и серьезно готовиться, — и почему-то вздохнул.

— Не вздыхай. Всему свой черед. Лишь бы только желание и здоровье были. А тебе, как я знаю, ни того, ни другого занимать не придется, — заметила Нина Ивановна.

Поехали дальше. Шофер пошутил, когда они садились в машину:

— Ну, поняли, какая это минутка?

— Поняли.

От университета дорога вела их прямо в Кунцево. В недавнем прошлом — это подмосковный дачный поселок. А теперь — часть Москвы, с современными домами, магазинами, школами, заводами. Ребята то и дело удивлялись, как только их шофер ориентируется: Рублевское шоссе, Можайское, Минское, Кольцевая дорога… Ничего! Сориентировался! Вот и деревня Раздоры.

Как-то странно было смотреть на эту деревню, проехав через всю Москву. Настоящая деревня! У некоторых домов даже колодцы с журавлями, утки в прудах плавают, георгины в палисадниках, как и в Ботяновичах. Дома, правда, все под железными крышами, террасы застекленные.

Все участники путешествия, однако, волновались тут не меньше, чем возле Московского университета.

Это же главная цель их путешествия! Это же их настоящая академия, где они должны своими глазами посмотреть, своими руками, если будет возможно, ощупать кедр, привитый на нашей обыкновенной, но милой сердцу сосне.

Разные мысли были в юных головах. Гиляру представлялась какая-то бело-розовая, как весенний сад, мраморная ограда, величественный вход, а за ним чудесная красивая девушка в златотканых одеяниях.

Она спросит у них:

«Вы из Белоруссии? Заходите! Добро пожаловать!» — и поведет их к заветным кедрам.

Адаму думалось совершенно иное:

«А что, если они придут в питомник, а там один туман и больше ничегошеньки — ни кедров, ни сосен. Или не туман, а какие-нибудь короеды погрызли-источили их. Что тогда?»

— Эх! Вот досада будет! — вырвалось у него вдруг.

— Ты это о чем? — спросила учительница.

— Да все о том, Нина Ивановна! Ехали в такую даль… Придем, а там ничего нет.

— Что ты, Адам! Как можно! — возразила Нина Ивановна. — Все будет хорошо.

А сама тоже волновалась. Да намного ли старше их была она сама?

Но вот они проехали деревню, переезд железнодорожной ветки.

Дорога пошла песчаная, как и около Ботяновичей. Спустились в лощину, снова поднялись на невысокий пригорок. С левой стороны увидели деревянный одноэтажный дом, а с правой — штакетниковый забор.

Надо спросить.

Марылька, более резвая, побежала к дому и спросила у одного старика:

— Простите! Не скажете ли вы, где тут лесопитомник Академии наук?

— А вот он, за забором.

— Разрешите нам зайти туда и посмотреть, что там растет.

— Хозяина, лесничего, сейчас нет. Но мы, бывшие сотрудники, ныне пенсионеры, по старой памяти присматриваем за питомником. Заходите, пожалуйста. Откуда же вы?

— Мы из Белоруссии. Приехали осмотреть кедры.

— Это наша Александра Ивановна Северова их выращивала. Теперь и она на пенсии. Пойдемте, детки, я вам покажу. Почему ж вы так заинтересовались, что даже издалека сюда приехали?

— Мы хотим у себя провести такие же опыты. Перед тем решили узнать, как и что делается, посмотреть на то, что сделано.

— Я как раз помогал Александре Ивановне по этому делу. Правда, я простой рабочий, но ничего; что знаю, расскажу, а если будет недостаточно, можете к ней самой проехать, она не так далеко живет.

Подошли к калитке. Хоть Гиляр не увидел бело-розового мрамора, не увидел чудесной девушки в златотканых уборах, но и он и все его товарищи замерли в восторге перед громадой стройных, зеленых красавцев, которые приветливо шумели своими ветвями-лапками, будто говоря: «Добро пожаловать!»

Даже зяблики, или березовочки, как их еще называют, которые действительно сидели на березах, перепорхнули на кедры и затиликали свою милую песенку, обрадованные приходом гостей из далекой Белоруссии. А может, они спрашивали у них: «Как там живут наши крылатые друзья? Не забыли ли прислать нам привет?» К сожалению, никто не знал точно их языка. Одно только поняли: эта песня к хорошей погоде, так как есть еще у них и другая песня — к дождю.