Железный волк - [60]

— Otets, prosti menya, ibo ya sogreshil, — пробормотал Тарзаров.

— Я глубоко потрясен слышать вас, Сергей, — сухо ответил человек с другой стороны. — Я надеюсь, что вы никого сюда не привели?

Тарзаров слегка улыбнулся.

— Ворону, возможно. Но не человека. Я знаю свое дело, Игорь, — он осторожно постучал по решетке. — А что же священник, чье место вы узурпировали? Что с ним?

— Срочно вызван в больницу на окраине Москвы, провести последние обряды над умирающим прихожанином, — ответил человек. — У нас есть много времени поговорить наедине.

— Удачное совпадение? — Спросил Тарзаров.

— Никакой особой драмы, — посмеиваясь, сказал другой человек. — Просто вопрос времени и удачного совпадения. Гораздо удобнее, не так ли?

Тарзаров кивнул. Он никогда не испытывал моральных терзаний по поводу организации травмы или смерти даже невинного свидетеля, если это было необходимо для дела. Но при таком подходе всегда оставался риск. Даже наиболее подготовленные люди всегда могли допустить ошибку, оставив следы, по которым мог последовать кто-то вроде принципиального полицейского или сообразительного иностранного шпиона.

— Итак, к делу, — сказал другой человек. — Как вы оцениваете своего протеже сейчас? Он все еще настолько же поглощен гневом и руководствуется жаждой мщения? Насколько я знаю, в прошлом году, во время кризиса со «Звездным огнем» вы боялись, что он может втащить нас всех в абсолютную катастрофу.

— Геннадий стал… спокойнее, — медленно ответил Тарзаров и пожал плечами. — По крайней мере, внешне. Я не сомневаюсь, что внутри он продолжает гореть белым пламенем, но он, похоже, стал лучше это пламя контролировать. Теперь он использует свою ярость в качестве оружия, направляемого на тех, кто не оправдал его надежд, а не устраивает неконтролируемого взрыва, сносящего все вокруг.

— Интересно, — сказал человек. — Тарзарову показалось, что его голос звучал разочаровано. — И неожиданно.

— Победа может убрать многие шероховатости, — напомнил глава штаба Грызлова. — Хотя цена была высока, Геннадий сделал то, о чем мы мечтали так долго — полностью уничтожил американскую военную космическую станцию. Это дало ему больше уверенности в своих силах и своих решениях.

— Вы разделяете эту уверенность?

Тарзаров снова пожал плечами.

— На данный момент да, — он пристально посмотрел через решетку. — Конечно, я не могу обвинить его в том, что направленный против нас теракт он использовал нам на благо. Использовать это, чтобы на законных основаниях оккупировать восточную Украину было смелым, но этот маневр простерся далеко за пределы моих ожиданий. Пока что американцы не оказывают серьезного противодействия, и, по этой причине, НАТО выглядит поверженным бумажным тигром.

— Это так, — с неохотой признал другой.

— И в результате он стал популярнее среди населения больше, чем когда-либо, — напомнил Тарзаров.

— Популярен! — Горько пробормотал другой человек. — Это палка о двух концах, уж я-то слишком хорошо это знаю. Народ поддерживает вас ровно до тех пор, пока вы выглядите победителем. Но он отвернуться от вас, как только все начнет усложняться. Этому нельзя верить.

— Все люди заслуживают доверия, — спокойно сказал Тарзаров. — Но сейчас поддержка президента среди народа дает ему большую власть над чиновниками и военными. Он добился почти полного контроля над Кремлем и вооруженными силами.

— Я вижу, — сказал другой. — Так вы считаете, что Грызлов стал человеком без слабостей?

— Человеком из стали? — сказал Тарзаров, обыгрывая псевдоним Иосифа Сталина. Он покачал головой. — Нет. Пока нет. Еще нет. — Он молча простоял на коленях некоторое время прежде, чем продолжить. — В его политике и его поведении все еще есть некоторые потенциальные слабости и они меня серьезно беспокоят.

— Например?

— Я опасаюсь, что его ненависть к полякам может привести нас к прямой конфронтации с ними — и через них, с американцами и остальной НАТО, — признал Тарзаров. — До сих пор нам везло. Но Геннадий слишком сильно полагается на нашу удачу.

— Я полагал, что Варшава, по крайней мере, частично ответственна за эти теракты, — сказал другой. — Если это так, то наши действия более чем оправданы.

— Я очень сильно сомневаюсь, что поляков хоть что-нибудь связывает с этими террористами, — ответил Тарзаров. — Доказательства из причастности к убийству генерала Воронова не более чем косвенные. И нет никаких доказательств, что они были ответственны за последнее злодеяние. Я не доверяю никому в Варшаве, но действительно не думаю, что Петр Вильк и его банда сошли с ума.

— И все же… — Мягко намекнул другой человек.

Президент считает иначе, — сказал Тарзаров. — Он абсолютно убежден, что Польша напала на нас, используя связанные с ней террористические группы на Украине. Он жаждет повода наказать их, отомстить за гибель наших людей и нанесенный ущерб. В настоящее время его удовлетворила оккупация восточной Украины, но я беспокоюсь, что в своем навязчивом стремлении нанести по Варшаве ответный удар, он может пойти на огромный риск.

— Начинает звучать тревожно знакомо, — ядовито сказал другой человек. — Возможно, его мания мести теперь уже мертвому американскому генералу Маклэнэхэну и членам его семьи теперь перешла на поляков? На всю Польшу?