Железный шип - [13]

Людей посылали в Катакомбы или на сожжение и за меньшие прегрешения, чем рисунки от нечего делать. Прокторы не проводили границ между трезвомыслящим человеком, решившим пофантазировать, и сеющим раздоры еретиком. Я знала, что они делают все возможное, чтобы защитить нас от гулей и наступления некровируса. Вирусотвари и сумасшедшие, наводняющие улицы города, — вот реальный кошмар, не чета призрачной угрозе ведьмовских ритуалов. Если бы не прокторы, Лавкрафт стал бы вторым Сиэтлом, городом-фантомом, где правят безумие и ужас, воплощением которых был увиденный мною козодой.

Ценой безопасности стал позор, постигший нашу семью. И хоть профессор Лебед не уставал вколачивать факты в наши головы, я все же не могла полностью отказаться от грез. Возможно, я бы лучше его слушала, не будь он так противен со своими одобренными Вранохраном лекциями.

Судя по возрастающему жару, письмо должно было вот-вот вспыхнуть. Негромкий хлопок вытесняемого воздуха, и листок почти мгновенно обратился в пепел, закружившись темными хлопьями: только мертвенно-бледные буквы «ПОМОГИ» остались на месте, повиснув в дыму. Дым рассеивался, и их контуры принялись вытягиваться и изменяться, складываясь в новые, столь же эфемерные. Тайное послание, скрытое в призрачных чернилах, проявилось.

Отправляйся в Грейстоун

Найди колдовской алфавит

Спаси себя

Потом шла строчка цифр, и я, выхватив из кармана авторучку, поспешно накарябала сообщение прямо на ладони, прежде чем его развеяло сквозняком.

31-10-13

Надпись зияла на моей руке свежим шрамом.

Кэл поджидал меня у входа в библиотеку.

— Так и знал, что ты здесь, — проговорил он. — Ты вечно прячешься на этой червеферме, когда не в духе.

— Это не червеферма, а библиотека, — со вздохом ответила я. — И вообще какое тебе дело, в духе я или нет? Боишься, я свихнусь раньше времени и опозорю тебя перед Маркосом и его дружками?

Обойдя его, я направилась к жилым комнатам. В мыслях у меня были только Конрад и написанные дымными буквами слова. Но Кэл удержал меня, поймав за руку.

— Ладно. В чем дело? На тебя совсем непохоже вот так взрываться.

— Я могу тебе доверять? — спросила я. Мне очень хотелось этого. Да и кому еще я могла доверять, если не ему?

Моргнув, он провел рукой по волосам. Одна прядь упала на глаза.

— Ну конечно, Аойфе. Что-нибудь не так с матерью? Совсем плохо, да? — Он сдвинул тонкие брови и попытался нахмуриться. Принять озабоченный вид у Кэла вряд ли получилось бы даже под угрозой смерти, но он по крайней мере старался.

— Не с матерью, — обронила я на ходу. — С Конрадом.

Слова послания шепотом отзывались у меня в голове. Казалось, меня просто разорвет, если я не дам им выхода.

— С Конрадом? — Глаза Кэла расширились. — И это все, что ты мне скажешь? Аойфе, ты не можешь вот так бросить имя своего чокнутого братца и… — Он осекся и сглотнул. — Прости.

— И похуже слышать приходилось.

Я показала ему написанное у меня на руке. Кэл нахмурился:

— Не понимаю.

— Это прислал Конрад, — объяснила я. — В письме. Ему нужна моя помощь.

Большая костлявая рука Кэла внезапно обхватила мое запястье и двинулась выше, закрывая надпись.

— Аойфе, ты сама добиваешься, чтобы тебя отправили в сумасшедший дом? Значит, правда, что все говорят?

Кисть у меня горела от его хватки, а теперь вспыхнуло и лицо. Зря я надеялась, что уж Кэл-то не станет верить всяким слухам. Я попыталась вырвать руку, но он не отпускал меня.

— Что там еще они говорят?

На скулах у Кэла заходили желваки:

— Что у Грейсонов это в крови. С первого заразившегося передается. Что вы все сходите с ума где-то в шестнадцать лет… что вы опасны.

Чувствуя, как на глазах у меня закипают слезы, я зажмурилась, не давая им пролиться.

— Кэл, я думала, ты мне друг.

— Так и есть, — серьезно сказал он. — Я — единственный твой друг сейчас, Аойфе. Я не верю во все это, но ты ведь понимаешь, о чем идет речь. Помнишь, как было с Конрадом?

У меня стиснуло горло. Острие ножа, нагревшееся до температуры моей кожи, волосы, мокрые от слез Конрада, который держит меня мертвой хваткой. «Я не хочу, Аойфе, но они нашептывают, они смотрят на меня, они жаждут крови. Я не хочу их слушать, но они не умолкнут, пока кровь не прольется на камень…»

— Конрад не сделал бы мне ничего плохого, — ответила я. — Проклятие, Кэл, ты и сам это знаешь.

Я вырвала у него руку. Если Кэл считает, что я заражена, ничего, кроме жалости, я от него не дождусь. Уродливый шрам у меня на шее большую часть времени был прикрыт школьным шарфом — и только в конце учебного года под жарким и влажным дыханием лета шарф приходилось снимать.

— Аойфе, он сошел с ума прямо в свой день рождения и пытался перерезать тебе горло. Тебе тоже скоро исполняется шестнадцать, и ты вдруг заговариваешь о том, чтобы помочь ему. Как хочешь, но звучит так, словно ты и сама не в себе.

— Вы ведь были друзьями с Конрадом, — прошептала я. Два моих единственных друга: Конрад и Кэл, Кэл и Конрад. Я думала, так будет всегда.

Лицо Кэла исказилось:

— Да уж. Представляешь, каким идиотом я себя чувствовал, когда он сорвался с нарезки? Я же и вправду верил, что он не поддастся болезни. Вся эта… вся эта чушь, которой он тебя пичкает, — просто бред. Такой же, как феи и демоны, которых видит твоя мать.