Железный Густав - [23]
— Эрих, не смей! Не делай этого — ради меня, твоей матери!
Она не сознает, что с ней, не слышит собственного крика. Ее изболевшееся сердце мучительно сжимается, и она приплясывает, отплясывает какой-то причудливый танец страданья… А когда Рабаузе и Отто сломя голову прибегают вниз и спрашивают, что случилось, она только криком кричит и показывает на дверь:
— Он там вешается! Вот-вот повесится!
О, жизнь не простая штука: будь фрау Августа Хакендаль хоть немного рассудительнее, дальновиднее, умнее, можно было бы подумать, что всю эту комедию она затеяла, чтобы мужчины вместо нее взломали дверь в подвал; таким образом, она все же достигла бы цели, не отступив перед такой мелочью, как замок. Ибо ее крик, ее плач, ее возбуждение, ее панический страх пресекают все расспросы; ни слова не говоря, мужчины берутся за дверь и замок, а она стоит рядом, и стонет, и молит:
— Ради бога, скорей! Он вот-вот с собой порешит!
Но фрау Августа Хакендаль не так изобретательна, чтобы задумать и привести в исполнение столь сложный маневр. У нее и правда болит душа, ее и правда душит страх, и, когда взламывают вторую дверь, она больше всех удивлена при виде Эриха — он сидит на ящике и спокойно уписывает краюху хлеба.
— А я-то думала… — лепечет она и умолкает. Нет, она не заикается о самоубийстве; теперь, когда, сама того не желая, она добилась своего, мать вне себя от радости. Она стоит в дверях у притолоки, полузакрытыми глазами смотрит на сына и бормочет:
— Все уже хорошо, Эрих!
Трое освободителей смотрят на освобожденного. Они чуть ли не стыдятся своего волнения, видя, как он невозмутим, — а они-то воевали с дверью, словно смерть гналась за ними по пятам!
— Ну и храбрецы же вы, все трое! — говорит Эрих, он встает и потягивается. — А особенно ты, Отто, примерный сынок, тебе это дорого обойдется! Да и старый честный Рабаузе — отец без разговоров вышвырнет тебя на улицу. Как, и ты здесь, мать? От тебя, признаться…
Но нет, даже этот холодный человек устыдился — и замолчал.
Никто не говорит ни слова, пока общее молчание не нарушает все тот же Эрих. (Как ни странно, семнадцатилетний мальчишка, он делает вид, будто превосходит их жизненным опытом, будто он старше, а не моложе, и они принимают это как должное.) Итак, Эрих спрашивает:
— Ну, что же дальше? Какие у вас планы насчет блудного сына? Или отец заколол тучного тельца, готовя праздник примирения?
Рабаузе находит, что это уж слишком.
— Еще немного, Эрих, и вернется хозяин. А я знаю кой-кого, кому тогда шибко не поздоровится.
Эрих смеется, но это деланный смех. Отец, который вот-вот нагрянет, внушает ему страх.
— Так как же, мать? Что вы дальше-то надумали? Не такие же вы простаки, чтобы вытащить меня из этой ямы и ничего не приготовить! Деньги? Вещи?
Оба молчат.
Пожалуй, они и в самом деле простаки. Если смотреть на дело трезвыми глазами Эриха, они и правда действовали наобум.
— Мать боялась, как бы ты над собой чего не сделал… — бормочет Отто.
У Эриха глаза полезли на лоб.
— Я… что-нибудь над собой сделаю? Да с чего вы взяли? Из-за такого дерьма! Из-за отсидки в подвале и паршивых восьмидесяти марок? Не смешите меня!
— Не из-за восьмидесяти марок… — возражает Отто.
— Так из-за чего же? Уж не честь ли и стыд ты имеешь в виду и все такое прочее? Какое мне дело до отцовского стыда и чести? Никакого решительно! У меня своя честь и свой стыд, вернее, никакого стыда я не знаю! Для истинно передового человека не существует стыда!..
Несмотря на свою молодую скороспелую уверенность, Эрих все же чувствует, что зарапортовался. Тем больше гневается он на мать и брата.
— Так, значит, ничего не приготовили? Что ж, придется самому о себе подумать. Как всегда!
И он проходит мимо них, идет, не говоря ни слова, по длинному проходу и поднимается по лестнице наверх.
Мать и сын переглядываются.
И тут же отводят глаза, словно двое заговорщиков, которые чувствуют свою вину. Мать садится на ящик, берет надкусанную горбушку и, словно в утешение себе, говорит:
— По крайней мере, ему не придется больше есть черствый хлеб.
Но едва она это сказала, как эту мысль догоняет другая, тревожная, от которой гаснет призрачное утешение, и все становится еще неприглядней.
— А что он будет делать дальше, Отто? — нерешительно спрашивает она.
Отто смущенно пожимает плечами, похоже, он думал о том же. Он глядит в потолок, словно надеется увидеть, что творится наверху в комнатах.
— Как бы он опять чего не стащил, — шепчет мать. Отто молчит.
Мать тяжело вздыхает; с тех пор как сын на свободе, настроение у нее изменилось. Пусть Эрих теперь сам о себе позаботится, ей пора подумать об отце.
— Этого он не должен делать, — говорит она снова. — Отцу ведь тоже не легко, Отто…
Отто медленно кивает головой.
— Пожалуйста, Отто, ступай наверх. Стань перед дверью и не пускай Эриха в квартиру. Скажи, что я дам ему десять — нет, девять марок, одну у меня взяла Эва на селедки… Девять марок хватит ему на три дня, а там я снова получу у отца деньги на хозяйство.
— У меня тоже наберется марок семь…
— Вот и хорошо, отдай Эриху… Скажи, пусть пришлет записку, где он устроился. Я буду кое-что посылать ему с Малышом. Скажи ему это, Оттохен!
Ханс Фаллада (псевдоним Рудольфа Дитцена, 1893–1947) входит в когорту европейских классиков ХХ века. Его романы представляют собой точный диагноз состояния немецкого общества на разных исторических этапах.…1940-й год. Германские войска триумфально входят в Париж. Простые немцы ликуют в унисон с верхушкой Рейха, предвкушая скорый разгром Англии и установление германского мирового господства. В такой атмосфере бросить вызов режиму может или герой, или безумец. Или тот, кому нечего терять. Получив похоронку на единственного сына, столяр Отто Квангель объявляет нацизму войну.
Послевоенная Германия, Берлин. Первые месяцы жизни города после поражения страны во Второй мировой войне. Нищий быт в разрушенном городе. Немцами владеет сложный комплекс чувств: национальное унижение, стыд и раскаяние за совершенные преступления, страх наказания, кошмарное ощущение себя объектом всеобщей ненависти… И в то же время любовь к своей сбившейся с пути стране, этому «больному сердцу Европы». Герой Фаллады лично не повинен в военных преступлениях, но чувствует свою вину за слабость и безволие всей нации.
Роман «Маленький человек, что же дальше?» — лучшее произведение Ганса Фаллады (1893 — 1947), — бесспорно, выдержал испытание временем. Написанный в 1932 году, он сразу же завоевал широкое признание: его перевели на многие языки и дважды экранизировали. Ныне, как и прежде, он продолжает волновать читателя и вызывать чувство жалости и сострадание к своим героям — заурядным, ничем не примечательным людям, затерявшимся в катакомбах цивилизации.
Как прожить на Земле, которую Создатель почему-то не устроил исключительно для твоих барсучьих нужд? Как тут не быть всегда угрюмым? А люди? Они тоже думают только о себе и готовы уничтожить всех, кто им мешает. Как же жить им рядом, барсукам и людям?Эту добрую и очень правдивую, с замечательным юмором, но… все же чуть грустную книгу написал знаменитый немецкий писатель в последний год Второй мировой войны.Для младшего и среднего возраста.
В первый том Собрания сочинений известного немецкого писателя Ханса Фаллады (1893–1947) входят два романа: «Маленький человек, что же дальше?» (1932) и «Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды…» (1934). Эти романы посвящены судьбам немецкой мелкой буржуазии, городского «дна». В них автор рассказывает о злоключениях «маленьких» людей в Германии накануне краха буржуазного демократизма и утверждения в стране фашистской диктатуры.
Главный герой романа «Волк среди волков» — Вольфганг Пагель — проходит через различные испытания и искусы, встречается со множеством людей, познавая хорошие и дурные стороны человеческой натуры, и, мужая, усваивает то, что Г. Фаллада считает высшей мудростью жизни: назначением человека на земле является служение гуманности и добру.
«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В очередной том собрания сочинений Джека Лондона вошли повести и рассказы. «Белый Клык» — одно из лучших в мировой литературе произведений о братьях наших меньших. Повесть «Путешествие на „Ослепительном“» имеет автобиографическую основу и дает представление об истоках формирования американского национального характера, так же как и цикл рассказов «Любовь к жизни».
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.