Железный Дровосек из Страны Оз - [30]

— Я вообще ничего не вижу, — отозвался Бут.

Но когда они внезапно вышли из заколдованной невидимой полосы, то остановились как вкопанные. Перед ними расстилалась глубокая канава с отвесными краями, создававшая неодолимую преграду на пути к горе Жевунья.

— Канава не такая уж широкая, — сказал Железный Дровосек, — но вряд ли кто-то сможет ее перепрыгнуть.

Вдруг Многоцветка расхохоталась.

— Вы только полюбуйтесь на наших железных друзей, — сказала она.

Бут и Страшила посмотрели на Воина и Дровосека, а те смущенно стали оглядывать друг друга.

— Это потому, что мы тогда столкнулись, — грустно заметил Дровосек. — Я и тогда понял, что со мной что-то неладно. Теперь-то я вижу, что у меня помят бок, и я весь накренился влево. А все Железный Воин! Он должен был проявить осторожность.

— Ты сам хорош. Из-за тебя у меня погнулась правая нога, и теперь я еле-еле ковыляю, — отозвался Капитан Штурм. — Зачем ты стоял у меня на дороге?

Дело пахло ссорой, и Многоцветка поспешно сказала:

— Не волнуйтесь, друзья. Дайте срок, и вас обоих починят. Да и Страшилу надо привести в порядок, а то после падения у него солома вся сбилась, но пока наша задача — перебраться через канаву.

— Да, сейчас это самое главное, — кивнул Бут.

Они стояли в ряд и смотрели на неодолимую преграду, но вдруг за спиной у них раздалось рычание, отчего они все обернулись. Из невидимой страны возник странный зверь с толстой шкурой и огромной головой на длинной шее. Глаза и рот были тоже огромными, а уши и нос, напротив, маленькими. Голова могла втягиваться, отчего шея превращалась в набор складок — и моментально выстреливать, если того хотело животное.

— Господи! — воскликнул Страшила. — Да это же, наверное, Гиппожираф!

— Так точно! — отозвался зверь. — А ты — говорящая солома, которой я и пообедаю. Как же я обожаю солому! Надеюсь, мой аппетит вас не раздражает?

Медленно он двинулся к Страшиле, но Железный Воин и Железный Дровосек выступили вперед и замахали один топором, другой мечом.

— Осади назад! — предупредил Дровосек. — А то я что-нибудь тебе отрублю.

— Ты серьезно? — удивился Гиппожираф.

— Ну да! — хором ответили Воин и Дровосек. — Страшила — наш товарищ, и без соломы он как без рук. Мы будем защищать нашего друга от опасности — и от тебя в первую очередь.

Гиппожираф сел на задние лапы и печально уставился на них.

— Очень обидно, — заметил он. — Только думал полакомиться вкусненьким, и, оказывается, это невозможно. Но какой вам толк от этого соломенного человека и ему самому от собственной соломы, если перед вами канава, через которую вам все равно не перепрыгнуть?

— По крайней мере, мы всегда можем вернуться, — сказал Бродяга Бут.

— Верно! А значит, не мне одному не повезет. Маленькое, но утешение! — рассмеялся Гиппожираф.

Путники посмотрели на зверя, а потом на равнину, что простиралась за канавой. Там росла трава, но солнце так ее высушило, что получилось почти готовое сено. Надо было только накосить его и сложить в копну.

— А почему бы вам самому не перебраться через канаву и не полакомиться сеном? — спросил Бут зверя.

— Потому что я не любитель сена, — был ответ. — Солома в сто раз вкусней. И встречается она в этих краях очень редко. Да и перебраться мне не просто. Я неповоротлив и тяжел и прыгаю так себе. Правда, я могу так далеко вытянуть шею, что сумею, если захочу, погрызть сена на той стороне канавы, — не потому что оно такое вкусное, а потому что есть все-таки надо, и если нельзя полакомиться тем, что любишь, приходится есть то, что дают.

— Ты, я вижу, философ, — заметил Страшила.

— Нет, я Гиппожираф, — возразило существо.

Многоцветка, ничуть не испугавшаяся зверяисполина, танцующей походкой подошла к нему и спросила:

— Раз ты способен протянуть шею через канаву, может, ты нас выручишь? Мы устроимся у тебя на голове, и ты перенесешь каждого по очереди через канаву.

— Могу, конечно, — признался Гиппожираф, — только не хочу. Впрочем, если… — начал он и осекся.

— Если что? — спросила Многоцветка.

— Если вы позволишь мне полакомиться соломой, которой набит ваш Страшила, то я, пожалуй, пойду вам навстречу.

— Нет, — сказала дочь Радуги. — Это слишком дорогая цена за услугу. Наш друг был заново набит совсем недавно, и солома в нем свежая, ароматная…

— Вот-вот, — перебил Гиппожираф. — Потому-то мне так не терпится ее отведать. Если бы это была старая, заплесневелая солома, я бы на нее и смотреть не стал, вы уж мне поверьте.

— Перенесите нас, пожалуйста, — попросила Многоцветна.

— Нет, — буркнуло существо. — Раз вы не хотите пойти мне навстречу, я тоже проявляю упрямство!

Друзья стали переглядываться, но Страшила со вздохом произнес:

— Придется согласиться на условия этого чудовища. Пусть он слопает мою солому, а вы перенесете то, что от меня останется, через канаву. На той стороне Железный Воин накосит мечом сухой травы, и вы меня ею набьете. Придется мне походить так, пока мы не отыщем настоящей соломы. Всю жизнь я был набит соломой высшего сорта, и теперь мне, конечно, унизительно соглашаться на какую-то заурядную траву, но я готов на жертвы ради хорошего дела. Повернуть назад и лишить невесты императора Мигунов или Капитана Штурма было бы просто несправедливо.