Железные ворота - [15]

— Только не говори ей ничего о нашем разговоре, очень прошу тебя.

— Хорошо. Сам ты, видно, робеешь с ней и хочешь, чтоб я тебе помог? Дорожку расчистил?

Фанис слушал, глотая слюну. Евтихис собрался уходить.

— До свидания. Значит, договорились. Смотри, чтобы мне не пришлось записать тебя в подлецы.

Евтихис пошел по улице, глядя по сторонам, чтобы не пропустить Эльпиду. Она была нужна ему сегодня по более важному делу, чем продажа двух-трех маек на улице Стадиу. Мысль, что с девушкой могло что-нибудь случиться, привела его в дурное расположение духа. Ему было бы легче, если бы он знал наверняка, что какой-то парень, пусть даже Фанис, по-настоящему любит ее. Но у Фаниса, наверно, всегда горечь во рту — недаром он все глотает слюну. Если он поцелует Эльпиду, ей придется тотчас вытереть губы, чтобы тоже не почувствовать горечь.

Долго Евтихис бродил по улицам. До сих пор ему никогда не приходилось прогуливаться без дела. Как красиво вокруг, когда не торгуешь платками и авторучками! Жизнь — замечательная штука! Вот так бы, только смотреть и дышать.

Евтихис шел медленно. Около церкви святой Ирины он вспомнил, что неподалеку в переулке находится мастерская Филиппаса. Во время оккупации Филиппас торговал в квартале Вати лепешками, потом один ювелир взял его к себе в ученики. Филиппас воровал там золото, проглатывая его небольшими кусочками, а когда приходил домой, пил касторку, и они выходили наружу. Так он повредил себе кишечник, тяжело заболел, и ему пришлось даже перенести операцию. Как-то он проглотил целую цепочку, и несколько дней она сидела у него в желудке, хотя он выпил уйму слабительного. «Подумай только, так и унесу я золото с собой в могилу», — сказал он тогда Евтихису. Он стал совсем прозрачным и от слабости еле ноги таскал. Однажды вечером Евтихис зашел за ним в мастерскую. Они не спеша шли по улице, и вдруг Филиппас заторопился. Он почувствовал резь в животе и хотел поскорей добраться до дому. Не мог же он зайти в чужую уборную: золото осталось бы там. От боли на глазах у него выступили слезы, и он бросился бежать со всех ног.

Теперь Филиппас приобретает в ломбарде невыкупленные драгоценности, кое-что переплавляет, а иногда ходит по домам, предлагая безделушки в бархатных коробочках.

Когда Евтихис спросил его напрямик, выгодное ли это дело, Филиппас засмеялся и пробормотал что-то невнятное.

— Перестань вилять, говори честно: получаешь доход или нет?

— Когда вкладываешь капитал, получаешь. Золото продается на вес, это тебе не вода.

— Сколько нужно, чтобы начать дело? Видишь ли, у меня предвидятся кое-какие деньжата.

— Много? — спросил Филиппас.

— Сотни лир хватит?

— Когда имеешь в руках одну сотню, находишь способ превратить ее в пять. Теперь все стремятся заполучить золото, ведь в случае войны его можно переплавить в проволочку и зашить себе в штаны.

— Конечно, оно не теряет ценности, — заметил Евтихис. — Но я не разбираюсь во всем этом.

— И не нужно: я достаточно разбираюсь. Ты научишься быстро…

— Надо подумать, — сказал Евтихис.

— О чем тут думать? С золотом все ясно, оно само за себя говорит. Вот, смотри. Трешь его об этот черный камень, наливаешь немного жидкости из той бутылки, и оно говорит тебе все. А у покупателя нет ни весов, ни бутылочки. Когда барышне нравится безделушка, всучиваешь ей даже бронзу. Каждая безделушка имеет ту цену, какую расположен дать покупатель. Здесь дело решает ловкость продавца, надо понять, насколько твой клиент загорелся, сколько готов уплатить за свою прихоть… Впрочем, теперь война позади, и каждый не прочь нацепить кольцо, браслет, а иные женятся, делают подарки невесте или заводят подружек. И, ты выжимаешь из них хорошие деньги, все идет по двойной цене. А есть еще люди, которые вынуждены продавать свое добро, они не занимаются коммерцией, а обращаются к тебе за помощью. У них все можно купить за полцены… Но почему ты хочешь бросить свое дело?

— Надоело. Да и надо найти более надежное и спокойное занятие. Никакого желания не имею подыхать на улице.

— Иди ко мне в компаньоны, — предложил Филиппас. — Если бы у меня в оккупацию были деньги, теперь я держал бы свой магазин. Помнишь, когда… ты и твой дружок Костис… Так ведь его звали?

— Да. Его раздавила немецкая машина…

— У него, кажется, была сестра.

— Эльпида. Она сейчас работает со мной.

— Так помнишь, ты предлагал мне вместе с вами промышлять на шоссе — таскать товар с проезжающих немецких машин… Меня бы тоже мог раздавить грузовик…

— Но я-то жив! — с гордостью возразил Евтихис.

— Да. Но и ты чудом не кончил жизнь под колесами…

— Я думаю об этом каждый раз, как вижу Эльпиду. Недурно быть живым и здоровым, а? Но что ты понимаешь… — Евтихис взял двумя пальцами золотую цепочку с подвеском и спросил: — Сколько стоит такая?

— Ты вправду интересуешься?

— Да.

— Не валяй дурака, возьми для нее позолоченную. Женщинам только бы пофорсить.

Евтихис сердито бросил цепочку и пошел к двери.

— Не считай, что все на свете фальшивое…

— Ну, так как? Будешь вкладывать в предприятие деньги? — спросил нетерпеливо Филиппас. — Золото — стоящее дело…

— Поговорим об этом позже, — ответил Евтихис и ушел недовольный.