Железные Люди в Стальных Кораблях - [29]

— …итак, солдаты, первый приказ — всем немедленно сушить одежду! С остальными вопросами и проблемами разберемся потом.

Так они и поступили.

…Некоторое время спустя, когда альбионцы более-менее пришли в себя — и привели себя в порядок, Хеллборн озучил новый приказ:

— Мистер Беллоди, постройте людей.

Не сразу, но младший офицер справился с задачей. Альбионцы выстроились вдоль переборки у самого входа в отсек. Беллоди весьма неуклюже, но старательно, изобразил строевой шаг и отдал честь:

— Смирно! Равнение на центр! Сэр, экипаж построен.

— Вольно, — Джеймс украдкой вздохнул и призвал на помощь все свое вдохновение. — Солдаты, мы оказались в плену. Тяжело, опасное и позорное положение. Позорное, но не постыдное.

("Ты сам понял, что сказал?!", — мысленно застонал Хеллборн).

— Вам нечего стыдиться. Это был славный корабль, и экипаж храбро сражался до последнего.

("До последнего чего? Человека? Патрона?!")

— Мы нанесли тяжелый урон агрессору и заставили его нас уважать.

("В самом деле? Это надо будет уточнить").

— Теперь мы должны держаться вместе и надеяться на лучшее. Надеяться, что враг все-таки будет соблюдать Женевскую конвенцию.

("Какого хрена белголландский капитан нес о пиратах и разбойниках?")

— Если нет — мы должны держаться до последнего.

("До последнего чего?! Вздоха, патрона, человека?!")

На лицах пленников отражались самые разные эмоции. Хеллборн предпочел их не анализировать. Впрочем, на одно из лиц он все-таки обратил внимание. Это был старшина Коппердик. Старый ветеран раз за разом, с явным одобрением, кивал в такт его пафосной речи, и от этого у Хеллборна становилось как-то тепло на душе. Еще не все потеряно. Во всех смыслах.

— Помните, ни на секунду… никогда не забывайте о долге и присяге. Вы — альбионцы. Родина помнит, родина знает, родина не оставит нас в беде.

— Аминь, — хором отозвались моряки.

— Вопросы, жалобы, предложения? — поинтересовался Хеллборн.

Один из альбионцев в ответ на его слова непроизвольно вжал голову в плечи. Это был тот самый моряк, давеча получивший прикладом по голове. На его бритом черепе уже синела здоровенная шишка.

"Плохо", — нахмурился лейтенант. — "Один жалкий удар — и уже условные рефлексы".

— Всех офицеров и командиров прошу явиться на совещание через пять минут. Мы проведем его в душевой комнате, — уточнил Джеймс.

У одного из матросов вырвался истеричный смешок. Господу известно, какие мысли посетили нарушителя дисциплины в этот момент. На него немедленно обрушился старшина Коппердик, до сих пор стоявший на правом фланге.

— Вильсон, негодяй, я тебе покажу, как смеяться в строю! Немедленно прекратить!!!

— Прошу прощения, старшина, — пробормотал моряк и снова ухмыльнулся. Бедняга, он держался из последних сил, чтобы не согнуться в приступе хохота. Это было очевидно.

— Не смей просить у меня прощения!!! — Коппердик добавил к своему голосу несколько децибел.

— Так точно, сэр. Виноват, сэр. Больше не повторится, сэр, — теперь моряк явно издевался, но по крайней мере улыбка исчезла с его лица.

Хеллборн взирал на это представление с великим недоумением. Он внезапно понял, что впервые командует людьми. Офицерские звания, которые Джеймс носил уже несколько лет, совсем не подразумевали то или иное количество подчиненных. Да, он исполнял обязанности командира еще в Академии, но ведь то было "ненастоящее" командование — школьное, игрушечное. Потом была подлодка "Президент Гамильтон", где он исполнял обязанности курьера Секретной Службы, передавая приказы и забирая пакеты у агентов и резидентов в нейтральных портах. В Гренландии Джеймс был одним из "рядовых" сводного офицерского батальона; на Свальбарде — "сам себе господин", "телефонист с погонами". Минимум ответственности. Он отвечал за бумажки, железяки, эфирные волны, но совсем не отвечал за живых людей. Сто тысяч треугольных китов, ему нравилась такая служба. Похоже, сегодня ей пришел конец.

Коппердик наконец-то закончил распекать нерадивого матроса и почтительно повернулся к своему новому командиру.

— Через пять минут, — повторил Хеллборн. — Старшина, составьте список людей, назначьте дежурного по казарме и присоединяйтесь к нам. Это все, джентельмены.

— Смирно! Вольно! Разойтись! — относительно складно отбарабанил Беллоди.

— Подойди ко мне, моряк, — Джеймс поманил пальцем парня с шишкой. — Как голова? Не болит?

— Пустяки, сэр, — смущенно улыбнулся "раненный". — До вечера заживет.

Разумеется, он имел в виду альбионский вечер.

— Еще не вечер, — машинально отозвался Хеллборн. — Хорошо, солдат. Береги себя. Свободен.

"Боже мой, какой идиот, — подумал Хеллборн. — Эти люди чудом спаслись с раздолбанного и торпедированного корабля. Я должен был сразу расспросить каждого о самочувствии. Не контузило ли кого, например? Вот меня точно контузило, если я забыл о таких элементарных вещах! Хорошо хоть догадался приказать выжать и высушить одежду. Спросить сейчас? Выставить себя на посмешище? Уронить пока еще нулевой командирский авторитет?" Он осторожно оглядел матросов, столпившихся в кружок вокруг Коппердика и офицеров, уже бредущих по направлению к душевой. Снаружи вроде все целы. Мелкие царапины у того, шрам — явно старый шрам у этого… Джеймс вспомнил одного парня, который в Гренландии упал с танка, как ни в чем не бывало встал и вернулся к работе, пожаловался на острые боли утром следующего дня и умер от повреждения внутренних органов только через сутки. Вспомнил, но все равно смалодушничал. Не в первый и не в последний раз за этот день. "Спрошу потом", — решил он. — "Вечером или завтра, когда-нибудь. Потом".