Железная Земля - [6]

— Вы говорите опасные вещи, шевалье, — заметил император, выслушав мой рассказ. — Никогда не рассказывайте даже в дружеской беседе того, что рассказали мне сейчас.

— Я понимаю, государь. Однако мы говорим о политике и вере, а вы, позволю напомнить, предлагали мне побеседовать о моей жене.

— Да, вернемся к началу. Нам стало известно, что виари собираются созвать Совет домов, на котором будет принято важное решение. Очень важное во всех смыслах.

— Кажется, я понимаю. Виари будут решать вопрос о союзе с сулийцами.

— Из-за неумелых действий магов Охранительной Ложи у виари оказался могущественный волшебный артефакт. Если он окажется у сулийцев, это может причинить империи непоправимый вред.

— Государь желает дать мне в этой связи какое-нибудь поручение?

— Я наслышан, что лично у вас сложились с виари неплохие отношения. После событий на Порсобадо некоторые дуайены Морского народа расположены к вам. Кроме того, наверняка вожди виари знают о вашей любовной связи с Брианни Лайтор. Все это можно использовать для блага империи. — Алерий сделал паузу. — Вы могли бы встретиться с дуайенами и изложить им позицию империи. К тому же, как я думаю, вы не прочь встретиться с вашей возлюбленной, не так ли?

— Если я верно понял, вы предлагаете мне стать имперским послом?

— Скорее, неофициальным представителем Рейвенора. Посольский статус предполагает несколько другие… задачи.

Я понял, что хочет мне сказать Алерий. Это было предложение — ясное и недвусмысленное, хоть и высказанное в самой туманной и обтекаемой форме, — отправиться к виари и, используя нашу с Домино любовь, убедить виари не вступать в союз с сулийцами. Это во-первых. А во-вторых, сделать так, чтобы Харрас Харсетта оказался в магическом хранилище Охранительной Ложи…

— Виари очень недоверчивы, — сказал я. — Мне все время придется доказывать, что я говорю не от своего имени, а от имени ордена и империи. А для этого мне придется что-то обещать.

— Обещайте, что хотите, — улыбнулся Алерий, и улыбка показалась мне презрительной. — Помнится, в Данкорке вы были весьма многообещающим учеником. Покажите тем, кто в вас сомневается, что вы достойны своей репутации.

— Понимаю, государь, — я внезапно решил, что должен это сказать. — Что случится, если моя миссия окажется успешной?

— Все будут в выигрыше. Мы не допустим нежелательного союза между виари и Суль. Будет выиграно драгоценное время, необходимое для подготовки похода против Тервании. А если нам повезет, мы вернем артефакт, о котором я уже говорил.

— А Брианни и ее народ?

— С вашей дамы будет снято обвинение в государственной измене. И если главы домов не примут решения передать ее магистрам Суль, вы сможете быть вместе. Разве не этого вы желаете всей душой?

— Именно этого, государь.

— Вот видите. Лично вам я обещаю свою милость и повышение по службе. Думаю, Высокий Собор по достоинству оценит ваши дипломатические успехи.

— Высокий Собор обязал меня отправиться на Порсобадо и продолжить службу.

— Вам найдут замену в Фор-Авек, не сомневайтесь. — Алерий так посмотрел на меня, что я понял: он не выпустит меня из дворца, не получив ответ, причем именно тот, которого ждет. — Что скажете, шевалье?

— Государь, я вынужден отказаться, — ответил я.

Императора, казалось, оглушили мои слова. Его губы растянула улыбка, но глаза остались серьезными. Очень серьезными. Мне даже показалось, что он вот-вот кинется на меня и голыми руками разорвет на части.

— Вот как? — спросил он, наконец, с неискренним удивлением. — Почему вы отказываетесь?

— Это очень просто объяснить, государь. Я люблю Домино. Всем сердцем, всем душой. И я не могу делать нашу с ней любовь заложницей политических игр, пусть даже это игры на благо империи. Это выше моих сил.

— Уж не хотите ли вы сказать, мой друг, что я приказываю вам совершить бесчестный поступок? — спросил Алерий, и я буквально всем телом почувствовал, какая в нем клокочет ярость.

— Государь, я всего лишь хотел сказать, что личные и государственные интересы не всегда сочетаются. Уверен, у вас найдется более умелый и беспристрастный слуга, которому можно поручить переговоры с Морским народом.

Алерий сделал шаг назад и будто случайно, невзначай, смахнул с полки сразу несколько кувшинов. Сосуды упали и разбились. Я стоял, чувствуя, что меня все больше и больше охватывает дрожь.

— Бедняга Грегор! — сказал император, глядя на усыпавшие пол черепки. — Он так старается, делая для меня эти горшки, вкладывает в них душу, а я… Надо будет сказать, что это вышло случайно.

Я молчал и ждал. Я был уверен, что сейчас Алерий позовет телохранителей, и меня возьмут под стражу. Все будет кончено здесь и сегодня. Но я ошибся.

— Хорошо, я понял вас, шевалье, — наконец, вымолвил император. — Я сохраню на сердце ваши слова, хоть и недоволен ими.

— Мне жаль, государь.

— Возможно, я был недостаточно убедителен. Но у императора может быть еще одно желание, и вы его исполните, — Алерий взял со стола второй свиток. — Скажи мне, Эвальд Данилов, эрл де Квинси, добрый ли ты сын Матери-Церкви?

— Да, государь.

— Готов ли ты служить императору и Ростиану до конца своих дней?