Железная Земля - [24]

Языки пламени перед моими глазами гаснут. Остается лепной узор на почерневшем от дыма сводчатом потолке, и бубнящий и вроде бы хорошо знакомый мне голос, в котором нет ничего жуткого:

— Львиный язык, он же тенелистник обыкновенный, растущий по всем имперским землям, от Запустья до Роздоля, как сообщается, равно обладает чудодейственным свойством защищать от черной порчи, ежели пять гран порошка его корня настоять в кварте красного вина и пить оный настой поутру и после вечерней молитвы… Чепуха, я сам это делал, и никакого эффекта! Пресвятая Матерь, сколько идиотов выдают себя за ученых!

— Ганель! — позвал я, узнав этот голос.

— Шевалье!

— Ганель, что происходит?

— Лежите, шевалье, лежите, вам нельзя делать резких движений, — Иустин Ганель смотрит на меня, и в его глазах искренняя радость. — Силы Добра, наконец-то! Уф, благодарение Матери, вы очнулись!

— Ганель, это вы?

— Конечно, я! Да, напугали вы нас на славу, сэр фламеньер. Сколько живу, никогда не видел такой скверной горячки. Но я тоже не заштатный докторишка, хе-хе! Мой бальзам…

— Где я, Ганель? — Я приподнял голову с подушки и попытался оглядеться.

— Мы в Эшевене, в Пограничной марке, добрый сэр.

— Как мы оказались… тут?

— Вас перевезли сюда из Хольдхейма на повозке. А я сопровождал вас, мне было так велено.

— Ганель, я хочу пить.

— Конечно, милорд. Сей момент!

— Ганель… помогите мне встать.

— Лучше вам…

— Черт вас возьми, помогите же!

С помощью ученого я попытался встать на ноги. Получилось. Легкое головокружение прошло быстро, и я смог оглядеться. Комната явно не тюремная камера. Что-то вроде спальни и кабинета одновременно. Нахлынувшая радость отняла силы, и я поспешил сесть на край кровати.

— Сколько времени я был болен? — спросил я.

— Пять дней. Вы еще легко отделались, хе-хе! Я много раз видел, как люди отдавали концы после таких приступов горячки. Как чувствуете себя, шевалье?

— Слабость. И голова кружится.

— Ничего, это не фатально. Позвольте, я посмотрю ваш пульс. — Ганель прислушался. — Сердце у вас подорвано болезнью, но это пройдет, уж поверьте мне. Вот только слабость еще долго будет вас мучить.

— Значит… мы больше не в тюрьме?

— Сейчас я позову мессира де Фанзака, он вам сам все объяснит. И принесу воды. А вы ложитесь и отдыхайте. Это самое лучшее, что вы сейчас можете сделать.

3. Окончание легенды

Целебное питье, собственноручно приготовленное Ганелем (он с гордостью мне это сообщил), было мерзким на вкус, но слабость и тяжесть в теле стали меньше. Я смог с помощью Ганеля надеть чистую камизу и штаны и даже рискнул глянуть на себя в зеркало. Да, неплохо меня уделали два месяца каторги! В отросших волосах и бороде появилась седина, на лбу стали заметны морщины, глаза окружали болезненные тени. Я будто постарел на десять лет.

— Прекрасно, шевалье, вижу, вы вполне оправились от хвори, — мужской и смутно знакомый мне голос за спиной заставил меня вздрогнуть и обернуться.

Худощавый длинноволосый человек, одетый в охотничий костюм из бурой замши, стоял в дверях, заложив руки за спину, и не сводил с меня внимательных голубых глаз. У меня вдруг засосало под ложечкой — я понял, кто этот господин.

— Вы…

— Граф Кристен де Фанзак, ваш друг и единомышленник, шевалье. — Человек учтиво поклонился, шагнул в комнату. — Я представляю здесь, в Эшевене, его величество императора Алерия.

— Это вы говорили со мной в доме констебля!

— Совершенно верно. Император не ошибся в вас — вы не поддались на провокацию, хотя, я, признаться, сомневался в вашей стойкости. Присядьте, шевалье, вы слишком слабы, чтобы говорить со мной стоя. Нам предстоит долгий разговор.

— Я… я не понимаю.

— Я пришел, чтобы объяснить вам суть всего, что происходит. Но вначале позвольте мне от имени его величества и от моего собственного имени извиниться перед вами, маркиз Дарнгэм, за те испытания, которые вам пришлось пережить в последние месяцы. Уверяю вас, это было необходимо.

— Я провел больше двух месяцев на каторжных работах, едва не погиб при затоплении шахты, чуть не умер от болезни — за это вы хотите извиниться?

— Именно, — де Фанзак сделал Ганелю знак закрыть дверь, сам взял свободный стул и сел напротив меня. — Мы испытывали вас. На всякий случай, приставили к вам мэтра Ганеля, которому дали поручение следить за вашим здоровьем.

— Бред какой-то. Зачем вы устроили весь этот балаган?

— Ваше неожиданное и чудесное появление в Ростиане, ваше участие в событиях в Халборге и на Порсобадо, не остались незамеченными. И заметили вас не только ваши друзья, такие как мессир де Фаллен, но и враги. Император Алерий давно подозревал, что среди высших царедворцев Ростиана есть шпионы, подкупленные магистрами Суль. Вскоре после вашего возвращения с Порсобадо мои агенты перехватили в порту Агерри курьера с шифрованными грамотами. Нам удалось прочесть их. В одной из них магистры Суль прямо поручают своему эмиссару в Рейвеноре убить вас, и чем скорее, тем лучше.

— И кто же этот эмиссар?

— Увы, этого мы не знаем.

— Значит, ради того, чтобы спасти мне жизнь, вы навесили на меня ложное обвинение в измене и упекли на каторгу, так?

— Это было необходимо. У врагов империи должна быть создана уверенность, что вы более не представляете для них опасности.