Железная дорога - [2]

Шрифт
Интервал

— Машка! Отдели же ты киевского дядьку от бузины! Когда выстраиваешь проект, и так, и эдак прикидываешь, мучаешься, не можешь уснуть, вдруг наступает момент, когда всё само собой начинает складываться, только успевай фиксировать на бумаге. И сейчас я даже не про арт-проекты, а про свои обычные перепланировки говорю. Каждый, кто создаёт то, чего до него не было, понимает, как сложно существовать в двух реальностях одновременно. Особенно трудно, когда ребёнок в любой момент может потребовать внимания — всего твоего присутствия, целиком. Но никакими полётами во сне и наяву нельзя оправдать банальное жлобство.

— Ты не знаешь моего мужа! Он даже не всегда помнит, поел ли ...

— В том смысле, что поел, и снова есть захотел? Что-то я не наблюдала противоположного — чтобы твой Драматург пожрать забыл.

— Ты поссориться со мной хочешь, Женя?

— Я хочу, чтобы ты вспомнила, как твой муж мгновенно из плоской реальности выхватил взглядом новые сапоги, которые я тебя заставила купить вместо тех опорок, что вовсю каши просили. И вспомни, как ты этого взгляда испугалась, прямо сжалась вся. Ты ишачишь на двух работах и не чувствуешь себя в праве купить пару обуви! И он не оставляет за тобой права хоть немного позаботиться не о нём, а о себе. Куда это годится, Маша?! На какое место в вашей будущей распрекрасной жизни ты можешь в таком случае рассчитывать?

— Зато у тебя, Женечка, этих сапог пар двадцать. И не похоже, что средства на их покупку ты заработала непосильным трудом. Я не подозревала в тебе такой меркантильности... И это ещё мягко сказано. Я тебя защищала, с мужем чуть не поссорилась, а он был прав, когда говорил, что ты...

В ответ на краткую, но очень выразительную характеристику, данную мне Драматургом, я сказала о том, о чём нельзя было: о Машином ребёнке, которому не позволили родиться — это нарушило бы честолюбивые планы творческого супруга.

После того разговора мы не виделись с Машей до той самой поры, когда Драматург, прорвался-таки в обойму— его пьесу приняли к постановке в самом пафосном столичном театре. Разумеется, он тут же толчковой ногой аккуратно наступил жене на голову и рванул с ускорением вперёд и вверх. Разумеется, взлёт состоялся без отслужившей свой срок жены-ступени. Маша едва доползла тогда до меня, убитая. Никто не поверит, но мной не было произнесено ни «а что я говорила?», ни «ведь тебя предупреждали». Вскоре Маша вернулась в Новосибирск — на щите.

С Машей мы когда-то жили в одном подъезде. Наши бабушки приятельствовали, и мы были неразлучны с тех пор, как я себя помню. Общие куличики в песочнице, круги, нарезанные по льду катка, позже взволнованные обсуждения перемен в наших девичьих телах, одно на двоих потрясение от неожиданного вскрытия тайны деторождения.

А с Ликой мы не шептались о физиологических аспектах жизни. Поэзия, кино, литература — это, разумеется, кроме музыки, которая была нашей главной темой. Мы занимались в музыкальной школе у общего педагога, славного старика. Гаммы, этюды, сонатины — всё, как полагается, но не в этом наш любимый Антон Матвеевич видел предназначение учителя. Музыкант старой школы, из репрессированных, потерявший на лесоповалах по пальцу с обеих рук, он учил нас понимать и любить музыку.

Лика так и не доехала до Москвы. Мало кто из коренных москвичей знает свой город так, как получилось его изучить этой девчушке из сибирского города. Москва была мечтой Лики. Мечта не осуществилась по глупейшей причине — из-за крайней стеснённости в деньгах. Я так до конца и не поняла, почему подруга не захотела принять от меня помощь для поездки в столицу. Моим подаркам в виде шмоток, косметики и всему, что может навесить на себя девушка, Лика безыскусно радовалась, чем доставляла мне колоссальное удовольствие, а в Москву за мой счёт не поехала. Видимо, в эту поездку она вкладывала какой-то особый смысл, Лике важно было совершить её собственными силами. Хотя с момента моего бегства из Новосибирска мы общались в основном телефонным и эпистолярным образом, дружба не захирела, со временем становилась всё более и более нужной нам обеим. С рождением Алёшки душевная связь с Ликой на время переместилась куда-то в затылочные доли моего мозга, туда, где хранится необходимая, но неактуальная на текущий момент информация. Алёшкины какашки, его фантастические улыбки, неисчислимое множество мелочей, о невероятной важности которых помнят только в первый год ребёнка, счастливые глаза моего мужчины, бесконечные сцеживание и кормление, кормление и сцеживание оттеснили на периферию сознания все остальные составляющие бытия.

Оттеснили, но не обесценили. О Лике я скучала, часто думала о ней. На письма времени, конечно, взять было негде, но я набирала номер её мобильного, и не так уж редко. Однажды телефон перестал отвечать. Я долго ждала, пока подруга позвонит с нового номера, но она не позвонила больше никогда. О том, что с Ликой случилась беда, я узнала слишком поздно, когда уже ничего изменить было нельзя.

Кажется, я опять оправдываюсь. Каждый раз, когда заходит речь о Лике, я начинаю оправдываться, хотя вроде бы нет тут за мной никакой вины. Боюсь, что знаю, откуда растут ноги ощущения вины. Кажется, я была единственной связью Лики с тем миром, в котором помещалось что-то ещё кроме её привычного тихого отчаяния. Возможно, в том мире даже было место надежде. Что-то вроде того: вот закончит она свой дурацкий бухгалтерский институт, станет высокопрофессиональным и незаменимым бухгалтером, найдёт хорошо оплачиваемую работу в Москве, будет снимать квартирёшку, и — жить, а не прозябать. Лучший город Земли, лучшая подруга, лучшая консерватория с лучшими Большим и Рахманинским залами — чего ещё могла желать Ликина душа? Она не стала музыкантшей, как мечтала. И Москвы не случилось. Ничего не успело случиться. Может быть, я придумала Лике эту московскую мечту, потому что мне самой очень хотелось, чтобы она жила рядом.


Еще от автора Анна Эрде
Дом на улице Гоголя

Прежнее название этого романа: "Время собирать".


Душечка-Завитушечка

"И когда он увидел как следует её шею и полные здоровые плечи, то всплеснул руками и проговорил: - Душечка!" А.П.Чехов "Душечка".


Рекомендуем почитать
Привет, офисный планктон!

«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.


Безутешная плоть

Уволившись с приевшейся работы, Тамбудзай поселилась в хостеле для молодежи, и перспективы, открывшиеся перед ней, крайне туманны. Она упорно пытается выстроить свою жизнь, однако за каждым следующим поворотом ее поджидают все новые неудачи и унижения. Что станется, когда суровая реальность возобладает над тем будущим, к которому она стремилась? Это роман о том, что бывает, когда все надежды терпят крах. Сквозь жизнь и стремления одной девушки Цици Дангарембга демонстрирует судьбу целой нации. Острая и пронзительная, эта книга об обществе, будущем и настоящих ударах судьбы. Роман, история которого началась еще в 1988 году, когда вышла первая часть этой условной трилогии, в 2020 году попал в шорт-лист Букеровской премии не просто так.


Кое-что по секрету

Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.


В мечтах о швейной машинке

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сексуальная жизнь наших предков

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Ответ на письмо Хельги

Бьяртни Гистласон, смотритель общины и хозяин одной из лучших исландских ферм, долгое время хранил письмо от своей возлюбленной Хельги, с которой его связывала запретная и страстная любовь. Он не откликнулся на ее зов и не смог последовать за ней в город и новую жизнь, и годы спустя решается наконец объяснить, почему, и пишет ответ на письмо Хельги. Исповедь Бьяртни полна любви к родному краю, животным на ферме, полной жизни и цветения Хельге, а также тоски по ее физическому присутствию и той возможной жизни, от которой он был вынужден отказаться. Тесно связанный с историческими преданиями и героическими сказаниями Исландии, роман Бергсвейна Биргиссона воспевает традиции, любовь к земле, предкам и женщине.