Желая тебя - [69]

Джози аккуратно переписала полученную информацию, и впервые с тех пор, как отец исчез из больничной палаты, вздохнула с облегчением, даже несмотря на то, что его память по-прежнему оставалась для нее под вопросом.

— Мне тридцать два.

Джози так увлеклась, что даже вздрогнула, услышав голос Даниэля позади себя. Она крутанулась на стуле, ее пульс участился:

— Что?

Мужчина стоял, скрестив руки на груди и небрежно привалившись к дверному косяку, а его иссиня-черные волосы подчеркивали мужественные черты лица.

— Мне тридцать два года, — повторил Даниэль.

— А мне двадцать шесть. И что дальше?

— А то, что все остальные уверены, что мне уже тридцать четыре.

— Все?

— Да, кроме старшины Корделла.

— Почему?

— Потому что именно так я всем и сказал.

— О?!

Это она сошла с ума или он? Большинство людей врали о возрасте, чтобы прослыть моложе, чем были на самом деле, но уж никак не старше.

— Я завербовался в армию, как только мне исполнилось шестнадцать, поэтому, чтобы меня взяли, пришлось солгать. И, в отличие от тебя, я мастерски лгу. У меня большая практика.

Джози была не вполне уверена, что правильно понимает его слова:

— Но твое свидетельство о рождении…

— Подделка.

— Я так полагаю, ты хочешь мне что-то сказать, но не совсем понимаю, что именно.

Каждая черточка лица Даниэля буквально источала дикое напряжение, которое ему удавалось пока держать под контролем.

— Я сбежал из дома в шестнадцать лет, потому что отец избивал меня всякий раз, когда приходил в ярость. Выпивка делала его особенно жестоким, а пил он все больше и больше.

Даниэль как-то сказал, что его мать умерла. Может, отец топил свое горе в вине. Некоторые мужчины так поступали.

— Твоя мама тогда уже умерла?

— Нет. Но сбежал я из-за нее.

Джози ощутила, как от нехороших предчувствий ее желудок словно завязался в тугой узел:

— Почему?

— Они все время спорили из-за меня. Мама хотела, чтобы я пошел в колледж, добился чего-то в жизни. А отец от этого приходил в ярость. Упрекал ее, дескать, она считает его неудачником, потому что у него самого нет образования. — Даниэль оттолкнулся от косяка и прошел в комнату, во всей его фигуре чувствовалось возросшее напряжение. — Гром вырос в резервации. Он был приверженцем старых традиций, занимался народным промыслом и, чтобы хватало на жизнь, продавал свои работы заезжим туристам в местной сувенирной лавке.

— Твоя мама была этим недовольна?

На какие-то доли секунды черты лица Даниэля исказилось, а потом снова разгладились, сложившись в привычную непроницаемую маску.

— Не совсем так, ведь она попала в резервацию в шестнадцать лет, когда с ее родителями произошел несчастный случай — они погибли на морской прогулке. Поэтому ей и пришлось перебраться к моему прадеду.

— Там они и познакомились?

— Да. Мать никогда не жаловалась на свою жизнь, но хотела, чтобы я повидал мир за пределами резервации. Она верила, что место, где родился человек, не должно предопределять его судьбу.

Как это было знакомо Джози, ведь и она сама боролась за то же самое. То, что она родилась дочерью военного, еще не делало ее саму солдатом.

— Умная леди.

— Не слишком-то и умная, раз не ушла от него. Отец говорил, будто бы мама хотела, чтобы я отрекся от своих корней и уехал из резервации потому, что, мол, наш образ жизни не был достаточно хорош для нее. И всякий раз, когда он напивался, одними криками и обвинениями дело не заканчивалось.

— Он бил ее?

— Иногда только орал, а порой вопил до тех пор, пока полностью не срывал голос и тогда набрасывался на маму. У него всегда был вспыльчивый характер, но все же главным образом это моя вина. Если бы я не сбежал в поисках лучшей доли, он вряд ли обезумел бы до такой степени.

Сердце Джози болезненно сжалось, когда она расслышала в голосе Даниэля подлинное страдание и искреннюю веру в то, что он нес ответственность за нехватку самообладания у отца или за добровольный выбор матери терпеть весь этот кошмар.

В глазах Даниэля застыла боль, и девушка мучилась оттого, что не могла утешить его.

— Но хуже всего то, что я так и не оправдал маминых надежд. Я ведь всегда хотел быть солдатом: еще с тех пор, как был совсем маленьким. Я мечтал научиться сражаться и всегда выходить из схватки победителем, чтобы отец не мог и дальше избивать нас.

— Что было потом?

— После того как я отслужил свой первый контракт, мама попросила меня уйти из армии и вернуться домой, в резервацию, чтобы заботиться об отце. Он уже очень сильно пил, и ему стало тяжело работать.

— Но ты отказался.

— Я стал рейнджером и впервые в жизни гордился собой. Я просил маму уйти от отца, говорил, что позабочусь о ней, но она отказалась. Твердила, что любит его.

Последние слова Даниэль произнес с таким презрением, что Джози наконец-то поняла, почему он не верил в любовь.

Его мать использовала это прекрасное чувство как оправдание своему желанию и дальше оставаться в унизительном положении, которое в конце концов разрушило ее семью и разлучило с сыном.

— А спустя год, уже подписав второй контракт, я узнал, что отец, в очередной раз выйдя из себя, швырнул маму об стену. Она ударилась о какой-то выступ, потеряла сознание и впала в состояние глубокой комы. Я тотчас же вылетел домой и просидел у больничной койки три дня, но она умерла, не приходя в сознание.