Желанный развод - [17]

— Я тоже так думаю, — пояснил Мейсон. — Но мне казалось, что сначала я должен сообщить обо всем вам. Ранее ведь вы неоднократно жаловались, что я якобы скрываю улики и это мешает вашему расследованию.

— Скрывать улики — преступление, — сказал Трагг.

— Согласен.

— И поэтому вы звоните сейчас мне. Вы хотите облегчить душу.

— Я думаю, что вы должны об этом знать.

— Почему бы вам не позвонить в полицию Лас-Вегаса?

— Возможно, я и позвоню. Но поскольку они находятся в совершенно другой юрисдикции, я считаю необходимым снять с себя ответственность, поставив вас обо всем в известность.

— Хорошо, — сказал Трагг. — Вы меня информировали. Я это запомню. Спасибо за звонок, — Мейсон. До свидания.

Мейсон положил трубку на место и, повернувшись к Аделле Гастингс, произнес:

— В любую минуту Трагг может прибыть сюда, и вам придется отвечать на его вопросы. Если вы говорили мне правду, отвечайте на вопросы Трагга полно, честно, ничего не скрывая. Если говорили неправду, скажите, что вам нечего ему сообщать. Во всяком случае, не пытайтесь лгать лейтенанту Траггу.

— Я понимаю.

— Вы не та женщина, которая приходила к нам в офис вчера?

— Нет.

— Вы не оставляли здесь своей сумки?

— Нет, не оставляла.

— Вы не стреляли из револьвера?

— Нет.

— Вы оставили револьвер в своей квартире и последний раз видели его там?

— Да.

— Если вы говорите мне неправду, — сказал Мейсон, — вполне возможно, что вас ожидает пожизненное тюремное заключение или даже смертный приговор.

— Я вам не лгу.

Мейсон кивнул Делле Стрит.

— Позвоните Полу Дрейку.

Делла набрала номер и кивнула Мейсону, который поднял трубку телефона.

— Как дела, Пол?

— У меня шесть женщин, — ответил Дрейк, — и они уже теряют терпение.

— Им не придется долго ждать. Они все в темных очках?

— Да.

— С большими стеклами?

— Я бы сказал, да.

— Хорошо, — подвел итог Мейсон. — Ждите. Через 5–10 минут вам придется действовать.

— Как долго это продлится? — спросил Дрейк. — Они хотят это знать.

— Это займет немного времени, — ответил Мейсон. — Через двадцать минут они могут пойти домой. Сидите на месте и ждите сигнала.

Положив трубку, Мейсон повернулся к Аделле Гастингс.

— Вытащите темные очки из футляра. Держите их наготове, чтобы можно было сразу их надеть. Когда придет сюда лейтенант Трагг, не обращайте ни малейшего внимания на то, что я буду говорить. Не позволяйте вводить вас в заблуждение.

— Почему вы думаете, что лейтенант прибудет сюда, господин Мейсон? Насколько я поняла из вашего разговора, ничего необычного не произошло.

— Я пытаюсь, госпожа Гастингс, сложить два и два, чтобы получить четыре. Затем сложить две четверки, чтобы получить восемь.

Наступило минутное молчание.

— Вы сказали Симли Бисэну, что собираетесь пойти ко мне? — спросил Мейсон.

— Да, я сказала ему, что попытаюсь договориться с вами о встрече и что он сможет позвонить мне сюда, если случится что-то действительно важное.

— Вы сказали ему…

Фразу Мейсона прервал телефонный звонок.

Делла Стрит подняла трубку.

— Да, Джерти. Минутку…

— Симли Бисэн звонит Аделле Гастингс.

Мейсон показал Аделле Гастингс на аппарат.

— Будете говорить отсюда, — спросил он, — или из библиотеки?

— Конечно, отсюда, — ответила она.

Аделла Гастингс взяла трубку.

— Алло, Симли. Это Аделла. Что! Что?! О боже мой! Нет! Вы сообщили в полицию? Боже?! Я ничего не понимаю! Какой страшный удар! Послушайте, Симли, я позвоню вам позднее. Я не могу поверить! Конечно, можете сообщить полиции, где я нахожусь. Если господин Мейсон не будет возражать, я хочу сразу же уйти и приехать домой. Да, да, конечно, можете сказать им. В конце концов, может быть, это лучше всего. Спасибо, что позвонили, Симли.

Она положила трубку и повернулась к Мейсону.

— Моего мужа убили, — произнесла она.

— Вы удивлены? — спросил Мейсон.

— Подсознательно я боялась этого, господин Мейсон. Это сообщение ошеломило меня.

— У вас, возможно, осталось совсем немного времени, — сказал Мейсон. — Лучше расскажите мне, что вам стало известно.

— Симли поехал к нам домой. Открыл дверь. Мой муж лежал мертвым в постели. Ему дважды выстрелили в голову, очевидно, когда он спал. Он… мертв уже порядочное время.

Аделла Гастингс не могла сдержать рыданий.

Вновь зазвонил телефон.

Ответив по телефону, Делла Стрит сказала Мейсону:

— Это Хантли Баннер. Будете с ним говорить?

— Конечно, — ответил Мейсон.

Взяв трубку, Мейсон сказал:

— Алло, Баннер. Говорит Мейсон. Что у вас сегодня на уме?

— Разговор вновь о разделе имущества, — сказал Баннер. — Я хотел поговорить с вами и выяснить ситуацию.

— Впрочем, госпожа Гастингс сейчас у меня в кабинете. Я не торговец лошадьми, господин Баннер, и хотел бы знать, до каких верхних пределов вы готовы идти.

— Вчера я сообщил вам свои цифры.

— Послушайте, Баннер, — сказал Мейсон. — Когда я веду переговоры относительно урегулирования юридического спора или раздела имущества между женой и мужем, я неукоснительно следую правилу отказываться от первого предложения противной стороны.

Наступило молчание. Затем Баннер произнес:

— А как вы посмотрите на второе предложение?

— Это зависит от адвоката, от сумм, которые предлагаются, от тона, которым предложение вносится, и от нескольких других соображений. Давайте забудем о деле, по которому вы будете консультировать своего клиента. Скажите мне, чего же больше всего хочет ваш клиент. Внесите свое последнее предложение и выразите его в максимальных цифрах. Я или приму его, или в течение тридцати минут отвергну. В последнем случае не вижу нужды в дальнейших переговорах. Будем решать дело в суде. Так что выкладывайте свой максимум.