Желанный обман - [9]

Многие из присутствующих джентльменов были знакомы с Эсмондом и дружески поприветствовали его. Один из них, совершив ошибку, выразил было свое сочувствие по поводу утраты, которую понес молодой граф. Эсмонд тут же нагрубил бедняге:

— Благодарю за то, что пожалели меня, сэр, но я не просил вас об этом! — надменно проговорил он.

Тот пожал плечами и отошел в сторону.

Эсмонд, переводя взгляд зловеще прищуренных глаз с одного джентльмена на другого, спросил:

— Кто хочет сыграть со мной в карты?

Ответа не было. До светских кругов Лондона уже дошли слухи о том, что с Морнбери сейчас лучше не связываться, так как он пребывает в дьявольском расположении духа со времени трагической кончины невесты.

Эсмонд нетерпеливо повторил свой вопрос:

— Кто будет играть?

Вперед вышел высокий черноглазый человек в красивом, богато украшенном платье и новомодном парике с заплетенной косицей. Улыбнувшись, он сказал:

— Я сыграю с вами, Морнбери.

Эсмонд перевел на него тяжелый взгляд. Он отлично знал этого человека. Это был Филипп Сентхилл, баронет, которого он довольно часто встречал в игорных домах и кофейнях. Сентхилл имел жену и сына, которых он прятал в Риксхэм Мэйнор в Суффолке, своем родовом поместье. У него была репутация плохого семьянина. В Лондоне его чаще всего можно было встретить в игорных домах или в компании какой-нибудь очередной светской красавицы. Этот франт был большим любителем женщин. Собственно, именно на этой почве между ним и Эсмондом произошел однажды конфликт. Было это полтора года назад, и ссора закончилась дуэлью. Эсмонд вышел из этого поединка победителем, а Сентхилл, несмотря на то, что отделался всего лишь царапиной, потом еще целых полгода не мог держать в руках шпагу. Напоминал ему о той дуэли длинный шрам через всю правую ладонь. У Эсмонда были причины не любить Филиппа Сентхилла, который, в свою очередь, так и не простил лорду той победы в поединке. Однако так или иначе спор между ними был разрешен, и оба джентльмена постепенно вновь восстановили обоюдное общение, которое со временем от холодного переросло едва ли не в дружеское.

В другое время Эсмонд, наверное, отказался бы от игры с Сентхиллом, но сегодня он был взвинчен, и ему показалось, что Филипп провоцирует его. Ему почудилось, что улыбка баронета имела насмешливый оттенок, когда тот ответил на приглашение молодого графа.

Он что, думает, что Эсмонд испугается сыграть с ним?

Поэтому он сказал:

— Благодарю вас, Сентхилл. — И показал на один из карточных столов.

К полуночи вокруг них собралась целая толпа зрителей. Было настолько душно, что игроки расстегнули камзолы и жилеты и ослабили шейные платки. Пот струился по щекам Эсмонда. Лицо его имело нездоровый оттенок, он еще не до конца оправился от недавнего запоя. Сентхилл продолжал ухмыляться той же зловещей усмешкой, которая так раздражала графа Морнбери. Но Эсмонд выигрывал. Сбоку от него на столе появилась кучка золотых монет, которая росла с каждой минутой. Сентхиллу не везло. Под конец ухмылка исчезла с лица Филиппа, а его черные глаза яростно сузились.

В час ночи Эсмонд бросил свои карты на столик и поднялся.

— Сдается мне, вы продулись в пух и прах, Сентхилл, — сказал он.

На протяжении всей игры оба противника активно прикладывались к спиртному. На Эсмонда оно почти не действовало, но Филипп относился к той категории людей, которые быстро пьянеют, и он очень быстро потерял над собой контроль. Баронет бросил сквозь зубы:

— Вам сопутствует удача, Морнбери.

— Я бы этого не сказал, — оправляя жилет, ответил Эсмонд.

— По крайней мере вам везет в картах и в упражнениях со шпагой, — ядовито проговорил Сентхилл. — Конечно, этого нельзя сказать про женщин.

Общий вздох прокатился по рядам тех, кто наблюдал за игрой со стороны. Раздался чей-то шепот:

— Черт побери этого Сентхилла! Всегда он скажет не то и не в тот момент!

— Вы намекаете на какую-нибудь женщину конкретно? — ледяным тоном осведомился Эсмонд.

Филипп тоже поднялся из-за стола. Его парчовый камзол был обрызган вином, парик съехал набок. Выглядел он в ту минуту просто отталкивающе. Внезапно в нем проснулась страстная пьяная ненависть к Эсмонду. Шрам на руке горел огнем. Точно таким же огнем горело внутри него желание причинить боль этому молодому графу, который, казалось, всегда и во всем превосходил его.

— Ни на какую конкретно, а только на ваши брачные перспективы, Морнбери. Возможно, в скором времени вам предложат в жены очередную несчастную, которая станет жертвой, чтобы удовлетворить волю ее величества, не исполненную по причине того, что дочери Шафтли повезло избежать венца с вами!

Эсмонд некоторое время ошеломленно смотрел на своего былого соперника. В оскорбительных словах Сентхилла было нечто большее, чем просто нетактичность. Воображение Эсмонда в эти минуты разыгралось не на шутку, и он понял, что Сентхилл хотел посмеяться не только над ним, Эсмондом, но и над самой Доротеей, над ее памятью. Он дико зарычал и в мгновение ока опрокинул стол, который отделял его от Филиппа. Стол с грохотом ударился об пол, разбилась упавшая бутылка вина, рассыпались карты.