Желания боги услышали гибельные... - [6]

Джустиниани это докучное жужжание, в котором он почти ничего не понимал, раздражало, однако имя Марко Альдобрандини он выделил сразу. Старый библиофил славился своей коллекцией книг и рукописей уже годы. Неужели старик продаёт библиотеку? Сорок лет неустанного собирательства. Правда ли, что он ослеп?

Размышляя об этом, Винченцо несколько раз ловил на себе странные взгляды тех, кто, казалось бы, не имел никакой нужды его разглядывать. Старик Канозио не сводил с него монокля, не обращая никакого внимания на гроб и церемонию, её светлость герцогиня Поланти тоже пожирала его глазами, её милость баронесса Леркари смотрела на него с испугом и подобострастием. Маркиз ди Чиньоло то и дело окидывал его взглядом, исполненным недоумения и страха. Не спускал с него глаз и Вирджилио Массерано. Джустиниани ничего не понимал. Ещё меньше он понял, когда Массерано полушёпотом обратился к нему, спросив, застал ли он перед смертью мессира Гвидо в живых? Винченцо кивнул и снова поймал на себе взгляд Вирджилио, быстрый и, как ему показалось, напряжённый.

Зато с явной и не таимой неприязнью смотрел на него невысокий бледный и худой человек лет пятидесяти с экстатическими глазами навыкате. Он был в скромном синем сюртуке, но из воротника белой рубашки наружу выступал шёлковый шарф излишне яркой, неуместной на похоронах расцветки. А с другой стороны ограды, где теснились кладбищенские служители, светловолосый молодой человек с птичьим носом и тонкими губами, в очках с золотой оправой, тоже почему-то оглядывал Джустиниани с насторожённостью и тоской. Винченцо не знал этих людей и вскоре потерял обоих из виду.

После похорон Джустиниани удостоился сразу пяти приглашений: на крестины правнука Теобальдо Канозио, на званый обед к графу Массерано, на два ужина — к баронессе Леркари и к маркизу Марио ди Чиньоло, зван был и на вечер её светлости герцогини Гизеллы Поланти.

Винченцо удивился. Всем было известно, что он унаследовал свыше восьмисот тысяч, но приглашали его люди куда как не бедные. Что им в нём? У Чиньоло, он слышал стороной, дочь на выданье, у Массерано — племянница Елена, но остальные-то чего хлопочут? Между тем, герцогиня Поланти проронила на прощание, что обидится, если он не придёт, а баронесса Леркари наивно спросила, где он был в последние годы? Путешествовал?

Винченцо невозмутимо кивнул. Да, он странствовал. Около него прошла его несостоявшаяся супруга Глория Монтекорато, ожидая, что он, может быть, окликнет её. Он не окликнул, но пригласил к себе на ужин банкира Карло Тентуччи и заметил, что это было воспринято всеми с пониманием и одобрением.

* * *

— О, мой Бог, diavolo, — пробормотал Тентуччи на пороге столовой. Возглас его относился к Спазакамино, наглому коту, чей нрав был прекрасно знаком банкиру. Однажды чёртова тварь порвала ему брюки и несколько раз вдрызг расцарапывала лаковые ботинки. Он испуганно отпрянул к стене.

Джустиниани, который, к удивлению банкира, вышел к столу в вязаном свитере, удивлённо поинтересовался:

— О, вы знаете котика? Его зовут Трубочистом.

— Это челядь его так окрестила, — уточнил Тентуччи, осторожно усаживаясь за стол и с опаской косясь на кота, — а мессир Гвидо звал его Бельтрамо Беневентинским. Ужасное животное.

— Бог мой, — усмехнулся Джустиниани, — Бельтрамо… подумать только. Нет уж, пусть остаётся Трубочистом. Но, по-моему, он очень мил, — и Винченцо погладил кота, тут же замурлыкавшего и изогнувшего спинку, и выглядевшего, надо признать, и впрямь весьма мило.

Да, сегодня, как и накануне, Трубочист был настроен идиллически. Он снова нежно потёрся о брюки господина, потом развалился на оттоманке возле окна брюшком кверху, помахивая пушистым хвостом, и даже ухом не повёл при виде банкира. Тентуччи удивился, но ужин прошёл спокойно. Расположившись после у камина, мужчины некоторое время сидели молча. Финансист курил и временами поглядывал на Джустиниани: он ждал первого вопроса.

Вопрос оказался неожиданным. Граф задумчиво проронил:

— Из разговора герцогини Поланти с баронессой Леркари я понял, что Марко Альдобрандини продаёт свою библиотеку. Говорят, там первопечатные древние издания и редкие манускрипты двенадцатого века, инкунабула Монстрелле, индульгенция папы Николая V, Бенедиктинская псалтирь и Католикон Иоганна Бальба, «Арифметика» Луки Пачолли венецианского издания тысяча четыреста девяносто четвёртого года, фолио Шекспира и редчайшее первое издание первого тома «Басен» Лафонтена тысяча шестьсот шестьдесят восьмого года. Точно ли так? Он хочет за неё сорок тысяч?

Банкир улыбнулся и кивнул.

— Я видел её год назад. Он потратил целую жизнь на это собрание раритетов, и вот — ослеп. Мне в этом видится кара Господня.

— Да, немного мистично, — бесстрастно заметил Винченцо, — но я не слеп и люблю читать. Он будет продавать через аукцион? Может, поговорите с ним напрямую?

Банкир снова кивнул. Джустиниани задал новый вопрос.

— У кого вы шьёте, Карло?

Тентуччи изумился.

— У Энрико Росси, его ателье на площади Трилусса. Шьёт хорошо и быстро, я доволен.

Джустиниани снова кивнул. Незамедлительно последовал новый вопрос.