Жду ответа - [86]

С финансами неплохо. Несмотря на провал, осталось несколько необнаруженных банковских счетов, и он начал, очень осторожно, переводить деньги с одного на следующий — маленький ручеек вселяет уверенность. Открыл несколько трастовых счетов, которые фактически приносят дивиденды, умудрился тем временем найти новое имя, примерить на себя. Дэвид Анхель Вердуро Кубреро, эквадорец по национальности — с паспортом и всем прочим, — а когда на него странновато поглядывают, пожимает плечами. «Моя мать была американкой», — объясняет он. Открыл сберегательный счет и приобрел для Дэвида пару кредитных карточек, и все вроде отлично. Кажется, удалось скрыться.

Мужчины, которые его атаковали, мужчины, которые отрезали ему руку, видимо, потеряли след.

Предположительно Джею не так повезло.

Все, что происходило в ту ночь, до сих пор видится смутно. До сих пор неизвестно, чего добивались погромщики, почему настаивали, что Джей — не Джей, почему удрали в такой панике, как Джею удалось отвязаться от стула. Сколько ни старайся мысленно свести все это воедино, события упорно остаются нелогичными, бессвязными и фрагментарными.

Пока доехали до больницы, Райан потерял много крови, глаза перестали различать цвета. Помнится — кажется, помнится, — как разъехались автоматические двери, когда они ввалились в приемную скорой. Помнится ошеломление изумленной дрожащей медсестры в униформе с рисунком из воздушных шариков, когда Джей сунул ей охладитель для пива. «Тут его рука, — сказал Джей. — Ее можно обратно пришить, правда? Можно приделать, правда?»

Помнится, Джей целовал его в макушку и сипло шептал: «Ты не умрешь; я люблю себя, сын; ты один был со мной; не позволю, чтобы что-то плохое случилось с тобой; все будет хорошо…»

«Да, — сказал Райан. — Хорошо», — сказал он и, когда закрыл глаза, слышал, как Джей говорит кому-то: «Упал с приставной лестницы. В руку врезалась проволока. Все произошло слишком быстро».

Зачем врет? — сонно подумал Райан.

Следующее, что помнится, — он на больничной койке, обрубок запястья туго спеленат, как мумия, призрак кисти глухо пульсирует, молодой врач, доктор Али, с черными волосами, забранными в конский хвост, с усталыми карими глазами, сообщает не совсем хорошие новости о руке, доктор говорит, что не удалось пришить конечность, прошло слишком много времени, маленькая больница не оборудована для…

«Где она?» — сказал Райан. Это была первая мысль. Что они сделали с его рукой?

Доктор взглянул на крошечную сестру-блондинку, стоявшую в сторонке.

«К сожалению, — скорбно сказал он, — ее больше нет».

«Где мой отец? — спросил тогда Райан. Все хорошо слышал, но не осознавал. Мозг стал плоским, двухмерным, он неуверенно смотрел на дверь больничной палаты. Слышал тяжелый стук чьих-то жестких подошв по полу в коридоре. — Где папа?» — спросил он, и доктор с сестрой снова мрачно переглянулись.

«Мистер Уимберли, — сказал врач, — у вас есть номер телефона, по которому можно связаться с вашим отцом? Может, хотите, чтобы мы еще кому-нибудь позвонили?»

Только когда Райан в конце концов заглянул в свой бумажник, увидел записку. Бумажник — где еще лежали водительские права Макса Уимберли — был набит деньгами. Пятнадцать стодолларовых банкнот, двадцатки, бумажки в один доллар и маленький сложенный листок, исписанный аккуратным почерком Джея, крошечными прописными печатными буквами:

Р. — УЕЗЖАЙ ASAP.[55] ВСТРЕТИМСЯ В КИТО, КАК ТОЛЬКО СМОГУ. ТОРОПИСЬ!

С ВЕЧНОЙ ЛЮБОВЬЮ, ДЖЕЙ.

Впервые приехав в Кито, он все надеялся, что Джей объявится со дня на день. Вглядывался в пешеходов на плазе, на булыжных тротуарах, заглядывал в тесные переполненные магазины, сидел в разных интернет-кафе и вводил имена Джея в поисковые системы — все его имена, какие мог припомнить. Проверял свою электронную почту и еще раз перепроверял.

Не хочется думать, что Джей мертв, хотя это легче представить, чем то, что он попросту не приехал.

Что Джей его бросил.

Что Джей даже не Джей, а — что? — очередной аватар?

В те первые месяцы он стоял на балконе своей квартиры на втором этаже, прислушиваясь к девчонкам-торговкам у театра «Боливар» в конце квартала. Прекрасные и печальные Отавеланья, возможно сестры, близнецы, с черными косами, в белых крестьянских блузах и красных шалях, держали перед собой корзинки с клубникой, лимской фасолью, цветами и нараспев повторяли: «Доллар, доллар, один доллар». Сначала он думал, что они поют песню. Сладкие, мелодичные и манящие голоса сплетались гармоничным контрапунктом: «Доллар, доллар, доллар». Словно сердца их были разбиты.

Теперь прошел почти год, и он уже не так часто думает о Джее. Не так часто.

Днем пошел по калле Флорес к излюбленному интернет-кафе. Надо только пройти мимо покрытых коралловой штукатуркой стен отеля «Вена Интернасиональ», где американские и европейские студенты могут снять дешевые номера, а эквадорские бизнесмены провести час-другой с проститутками. Надо только спуститься с холма, где из узкого переулка внезапно открывается широкий панорамный вид на восточные горы, бесчисленные скопления домов, располагающихся кругами, как на кукурузном початке, под тонким голубым небом.