Жду ответа - [8]

И правда. Даже если быть совсем честным, что скажешь? Как вообще объяснить, что к нему так легко вернулись старые пристрастия, болезненная жажда любви, чувство братского долга? Возможно, психотерапевт увидел бы здесь навязчивую идею — после стольких напрасно потраченных лет, потерянного времени, — но все-таки сейчас его одолело то же нетерпение, возникла такая же необходимость в срочных действиях, как при первом побеге Хейдена из дома много лет назад. Чувствуется та же самая уверенность, что он его найдет, поможет, на худой конец запрет в надежном, безопасном месте. Как объяснить это страстное побуждение? Кто поймет, что с исчезновением Хейдена среди ночи исчезла часть самого Майлса — правая рука, глаза, сердце, — и теперь он, как Пряничный человечек из сказки, бежит по дороге с криком: «Вернись! Вернись!»… Если об этом кому-нибудь рассказать, выставишься таким же сумасшедшим, как Хейден.

Казалось, все уже передумано и пережито — нет, вот он собирает вещички. Вытаскивает из холодильника молоко и выливает в раковину. Просматривает и сортирует старые записи, распечатывает давно полученные от Хейдена электронные сообщения — разнообразные намеки и подсказки насчет его местопребывания, вкрапленные в фантастические описания выдуманных ландшафтов, раздраженные замечания о перенаселенности земного шара и заговорах международных банкиров, самоубийственные покаяния поздней ночью. Потом садится за письменный стол, рассматривает в лупу конверт письма, которое сейчас прислал Хейден, особенно штемпель. Перепроверяет информацию. Известно, куда направился Хейден.

И вот он почти доехал.

Майлс сидел в машине на обочине, небрежно перелистывая один из дневников Хейдена в ожидании парома, который переправит его через реку Маккензи. Какие-то поручни тянутся с аспидно-грязного берега к зеленым сморщенным кочкам тундры, и больше никаких признаков человеческого присутствия. Дорожный знак в форме граненого алмаза. Тихая зеркальная поверхность реки, серебристая и сапфирово-синяя. После переправы останется всего миль восемьдесят до Инувика.

На Инувике среди прочих мест зациклился Хейден. Он называл их «духовными городами» и пространно описывал среди прочего Инувик в дневниках и записных книжках, которые принадлежат теперь Майлсу. Много лет назад Хейден увлекся идеей, будто Инувик стоит на месте грандиозных археологических останков и на окраине Инувика находятся руины Великой башни Каллупиллуки — шпиля изо льда и камня высотой примерно сорок этажей, сооруженного около 290 года до Рождества Христова по повелению могущественного властителя инуитов[6] Каллупиллуки, с которым Хейден, по его убеждению, встречался в одной из прошлых жизней.

Конечно, все это неправда. Очень немногие маниакальные увлечения Хейдена имели под собой реальную основу, а в последние несколько лет он забредал еще дальше в вымышленные большей частью миры. В действительности никогда не было никакой башни и могучего инуитского императора по имени Каллупиллуки. В действительности Инувик — маленький городок на Северо-Западных территориях Канады, с населением около тридцати пяти сотен. Расположен — «угнездился», по выражению городского веб-сайта, — в дельте реки Маккензи, «между безлесной тундрой и северными арктическими лесами», и существует меньше века. Его дом за домом строило канадское правительство в качестве административного центра Западной Арктики, признанного в конце концов городом в 1967 году. Вопреки мнению Хейдена, он стоит даже не на берегах Северного Ледовитого океана.

Тем не менее Майлс невольно вспомнил рисунки Хейдена с изображением той самой башни, простой, но живой карандашный набросок Хейдена, напоминающий Фарфоровую башню в Нанкине, и почуял легкий головокружительный трепет предчувствия, когда на горизонте за рекой Маккензи появился паром и начал приближаться. Майлс потратил добрую долю жизни на изучение разнообразных тетрадей и блокнотов Хейдена и еще дольше жил с его многочисленными бредовыми иллюзиями. Несмотря ни на что, остается крохотное ядро веры, разгоравшееся чуть ярче по мере приближения к городу фантазий Хейдена. Он почти видел место на окраине, где когда-то из складок тундры вырастала Великая башня, суровая, дерзкая на фоне широкого, вечно светлого неба.

Это всегда было одной из проблем: возможно, сейчас есть единственный способ ее разъяснить. Год за годом, год за годом, год за годом Майлс охотно разделял фантазии брата-близнеца. Индуцированный психоз — кажется, так называется?

Хейден с детства истово верил в тайны неведомого: в физические феномены, прошлые жизни, НЛО, линии судьбы, духовные пути, астрологию, нумерологию и т. д. и т. п. А Майлс был его самым верным последователем и сторонником. Слушателем. Никогда лично не верил в подобный бред — не так, как, по всей видимости, верил Хейден, — но одно время с радостью подыгрывал, и, возможно, в то время оба брата мысленно сотворяли другой мир. Совместную мечту.

Спустя годы, став обладателем бумаг и блокнотов Хейдена, Майлс знал, что он, пожалуй, единственный в мире способен перевести и понять его записи. Единственный, кто видит смысл в кипах тетрадей, сплошь исписанных крошечными прописными печатными буквами; в текстах и расчетах от края до края сверху донизу на каждой странице; в плотных желтых конвертах, набитых рисунками; в картах, вырванных Хейденом из энциклопедий и расчерченных его геодезическими проекциями; в линиях, проведенных через Северную Америку и сходящихся в таких местах, как Виннемукка в Неваде, Кульм в Северной Дакоте, Инувик на канадских Северо-Западных территориях; во все более темных, путаных, сложных теориях, где смешивается криптоархеология и нумерология, голоморфность и многомерная космология, возвращение в прошлые жизни и параноидальная теория заговора.