Жажда свободы - [2]

— Когда же наконец я выберусь из этой дыры? — спросил он надзирателя на следующее утро.

— Тебе еще предстоит долгий путь на свободу, дружище. Лучше выбрось из головы пустые бредни, — добавил он насмешливо.

— Почему вы мне не верите? — взорвался Нгомба. — Я же видел все это во сне. И вы не имеете права держать меня здесь! — Его голос перешел на пронзительный визг. Тюремщик оторопело уставился на заключенного. Столь бурная вспышка была ничем не вызвана, и к тому же в глазах Нгомбы ему почудился дьявольский блеск. Он поспешил доложить об этом случае главному надзирателю и убежденно добавил, что парень «явно не в себе». На основании его слов и врачебного заключения Самсона Нгомбу поместили в одиночку. Он имел исключительно сильное влияние на своих сокамерников, а неприятностей надо было избежать во что бы то ни стало. С тех пор Нгомбу прозвали «Джозеф Фантазер».

Там, в одиночке, Нгомба и замыслил побег. Если тюремное начальство смеет игнорировать указ президента, ему не остается ничего другого, как самому приняться за дело. Он не намерен праздновать десятую годовщину независимости Камеруна за решеткой! Теперь или никогда!

Была полночь. Стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь чьим-то громким храпом из соседней камеры. Нгомба прополз в потемках на четвереньках, а затем на цыпочках подкрался к двери. Вдруг он замер, насторожившись, — где-то совсем рядом ему почудились тяжелые шаги часового. Не хватало еще, чтобы его засекли, и он отпрянул в глубь камеры. Тотчас дверь распахнулась, впуская широкую полосу света. На ее фоне отчетливо проступил силуэт охранника. Через несколько секунд дверь с шумом захлопнулась, и у Нгомбы отлегло от сердца. Он переждал немного и выскользнул из камеры. Тюремный двор был обнесен кирпичной девятифутовой стеной.

Он с трудом дышал, когда свалился в кусты по ту сторону тюремной ограды, казалось, из легких вышибло весь воздух. Острая жгучая боль свела правую ногу, и он, стараясь не шелохнуться, лежал на земле, а в груди гулко стучало сердце — тук-тук-тук. Под дуновением ветерка колыхалась слоновая трава, и лишь писклявый свист полуночника ловило его настороженное ухо. Из-за стены не доносилось ни звука.

Наконец-то он свободен! Пока все идет гладко, как и было задумано. Он поздравил себя. Если Лионга ждет его в условленном месте, тогда все в порядке! Он — вне опасности и сумеет к завтрашнему дню благополучно добраться до Дуалы. А там его никто не сыщет!

Да, эта история наделает много шуму! Первый заключенный, совершивший удачный побег из местной тюрьмы за все время ее существования! Будьте уверены, завтра все газеты раструбят об этом! О, как они забьют тревогу — по радио передадут его приметы, его фотографии запестрят на газетных полосах, и, разумеется, будет объявлено вознаграждение за любые сведения о нем.

Другие заключенные также ухитрялись бежать из этой тюрьмы, но в конечном итоге голод и усталость оказывались прекрасными союзниками их преследователей. И к тому же они бросались необдуманно в буш, стремясь изо всех сил уйти как можно дальше от тюрьмы, — и становились легкой добычей.

Может ли то же самое произойти с ним? Эта мысль не давала ему покоя. У него в запасе не более получаса, пока они очухаются, обнаружив его исчезновение. Тут же по телефону будет объявлен розыск, всю полицию поднимут на ноги, и все дороги перекроют.

Он прополз триста ярдов до высокой слоновой травы и проворно нырнул в ее гущу. Эта местность была ему хорошо знакома еще с той поры, когда его вместе с другими заключенными направляли сюда на заготовку сочных трав для коров и поросят. Сейчас, вспоминая те промозглые утренние «прогулочки», когда на тебе лишь протертые до дыр белые шорты да легкая курточка, он молил об одном: чтобы все его мучения не пропали втуне.

Жесткая трава и колючий кустарник полосовали ноги, то и дело он спотыкался, падал, разбивая колени, но боли не ощущал. Дорога каждая минута, и он силился сохранить тот бешеный темп, который сам для себя установил.

Вскоре он очутился на голой полянке возле дороги, ведущей в деревню. Здесь всегда проходила их «рабочая бригада». «Да, это тот самый пятачок», — с удовлетворением отметил он. А что, если Лионга подведет его? Нгомба похолодел при этой мысли. Ждет ли он там, где они сговорились? Сумел ли заполучить такси? Это было важным звеном в цепи. Осечка — и все пойдет прахом. Нгомба успокоился, лишь когда в потемках различил слабый контур автомобиля. Как и было условлено, вспыхнул огонек сигареты и раздались три коротких гудка, которые означали: «Путь свободен».

Нгомба незаметно подкрался к машине. Он судорожно глотнул воздух, но его лицо просветлело, когда человек у машины обернулся.

— Так тебе это все-таки удалось! — воскликнул тот обрадованно.

— Я же сказал, что все будет как надо, — ответил Нгомба с облегчением.

— Да, все будет в порядке, если ты не потеряешь голову и не натворишь глупостей, — предупредил Лион-га. — У нас все шансы ускользнуть от погони.

— Вещи с тобой? — нетерпеливо перебил его Нгомба. — Времени в обрез.

Тот, другой, кивнул на багажник автомобиля. Вмиг тюремная одежда была сброшена, и перед Лионгой предстала стройная и высокая женщина неопределенного возраста в отлично сшитом платье и с траурной повязкой на голове.