Жажда крови - [2]

Шрифт
Интервал

— Другие времена, другие шутки, — сказала Тоби.

— А как тебе твоя нынешняя жизнь? Правда нравится?

— А почему ты все время спрашиваешь? Тебе-то самому нравится твоя жизнь?

Блейлипу нравилась его жизнь, очень нравилась. Он чувствовал себя полноправным членом общества. Сам не понимая, зачем он это говорит, он брякнул:

— Здесь не над чем смеяться, все как-то слишком серьезно.

— Ты сказал, что это местечко, — возразила она.

— Я не смеялся над вами.

— Конечно, ты говорил всерьез. Ты думаешь, мы фанатики, простаки недоразвитые.

— Оставь человека в покое, — сказал Йосл тоном кассира, подсчитывающего дневную выручку, и Блейлип загрустил, потому что Йосл прошел через лагеря — почти все в этом городе, не считая парочки чудачек, вроде Тоби, либо сами побывали в концлагерях, либо были детьми лагерников. — Он чего-то ищет. Надеется найти. Не он первый, не он последний.

Правда этих слов — он-то думал, что его намерения надежно скрыты, — потрясла его. Проницательность лагерника была ему неприятна. Оскорбительна. Он рассчитывал на что-то вроде тумана, может быть, даже ностальгии по страданию. Его совершенно не вдохновили ни огромная банка с апельсиновым соком, ни системы отопления и канализации.

— Он мечтал о встрече со святыми, — сказал Йосл.

— Послушай, Джулз, — обратился он к Блейлипу, — я не святой, Тоби тоже не святая, мы не чудотворцы, и наш раввин не чудотворец.

— У вас есть раввин, — сказал Блейлип и вдруг почувствовал, что кровь прилила к лицу.

— Он не умеет летать. Мы приехали сюда изучать Тору. Идти своим путем, чтобы никто нам не мешал.

— Это все для мужчин, не для женщин. Для тебя, не для Тоби. Тоби была очень способной. Умела поставить задачу и решить ее…

— Не забывай, что она мать четырех сыновей, это тоже чего-то стоит, не одни университетские девицы строят этот мир, — сказал Йосл так миролюбиво, весело и рассудительно, что Блейлипу захотелось сбить его с ног — первая еврейская женщина — президент США в самом начале учебы спуталась с фанатиком и оказалась в плену его сомнительных представлений о благочестии, обрядовости и нелепых антипатий. Да и саму Тоби понять не так-то легко, она обожала тех, кто не идет протоптанной дорогой, даже находясь в русле традиции, тех, кто отклоняется. Блейлип кое-что читал о хасидах и полагал, что эти фактически христианизированы: у них все должно было идти через посредника. Из их собственной популярной литературы он тоже кое-чего поднахватался: разные легенды, оккультные страсти, анекдоты, рассказы о прошлом, — скажем, о празднике, которым любавичские хасиды отмечают день освобождения своего ребе из тюрьмы: занимательные истории, если их слушать, пронзительные, если читать — поэзия. Юрист, хотя и оставивший практику, бывший консультант по вопросам занятости, профессиональный сборщик взносов на благотворительность, рационалист, митнагед[2] (он не твердо знал значение этого слова), человек принципов, скептик, противник мистических экстазов, противник хасидов и сект как таковых, Блейлип тем не менее испытывал тягу к самим этим людям. Беженцы, бывшие лагерники. Ему казалось, что они должны знать что-то такое, о чем другие, не имевшие их опыта, даже не догадываются.

Он сказал:

— Тоби получила то, что хотела, она знала, на что шла. Я не ожидал, что здесь так уж пекутся о правах женщин и, видит Б-г, не рассчитывал на встречу со святыми.

— Ну, если не со святыми, тогда с мучениками, — заметил Йосл.

Блейлип промолчал. Нет, не о такого рода сближении он мечтал: его совершенно не устраивало, что Йосл видит его насквозь. Это он, Блейлип, должен был щедро делиться своими чувствами. И тут он увидел на запястье Йосла лагерный номер (тот словно нарочно поднял руку), но, увы, Блейлипу не удалось испытать намеченное сострадание. Он ехал в город мертвецов. От того, что Йосл это понял, у него испортилось настроение.

В сумерках они втроем вышли на дорогу посмотреть, как мальчишки скатываются с холма, возвращаясь домой из ешивы. Это было совсем не опасно: кроме такси Блейлипа за весь день не проехало ни одной машины. Последний снегопад прошел неделю назад, приближался март, воздух гудел, как колокол, но кроме запаха мороза Блейлип уловил еще запах костра. Этот долетевший откуда-то густой сосновый дух тронул его, в нем было что-то ясное, прозрачное, что-то от далеких земель, иначе устроенных времен года, сельских ручьев, незнакомой птицы, промелькнувшей над головой. Ешиботники скользили вниз на подошвах ботинок, поставив одну ногу перед другой, клонясь то вправо, то влево, падая, поднимаясь, снова падая. Двое пронеслись мимо на крышке от мусорного бака. Остальные пихались, барахтались, вопили, кипы летели в снег, как монетки, капли чернил или смолы. То там, то сям в воздухе вспыхивали маленькие крутящиеся нимбы, пейсы прыгали у мальчишеских щек, и вдруг Блейлипа осенило: это ненастоящие дети из плоти и крови, а толпа призраков, завихрения белого дыма над дорогой.

— Я иду на минху[3], — объявил Йосл, — хочешь со мной?

Дед Блейлипа, еще совсем ребенок, но с пористым носом старика, катился с горы на железной крышке. Догорающий свет расщепился на сотни голубых лучей; предложение отправиться на молитву прозвучало вполне естественно, однако Блейлип — он втайне ликовал и был горд собой — все-таки не удержался: «Зачем я тебе нужен?», потому что неожиданно вспомнил то, что, казалось, забыл раз и навсегда. Десять человек. Еще он поздравил себя с тем, что вспомнил дедушкин нос, тонкий, как спица, — и нос, и все прочее обратилось в прах, — но Блейлип продолжал по кусочкам складывать дедов портрет: желтые зубы негромко клацали и при этом от них отлетали мутные облачка известкового налета; красиво очерченные полумесяцы серых глаз с тяжелыми веками; узкие, как у женщины, брови; колючая метелка усов белее сливок. Йосл взял его под руку:


Еще от автора Синтия Озик
Зависть, или Идиш в Америке

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Кому принадлежит Анна Франк?

Замечательный прозаик, Синтия Озик в то же время и блистательный эссеист. Ее очерки о таких разных фигурах, как, к примеру, Исаак Бабель, Примо Леви, Анна Франк, Марк Твен, Хаим-Нахман Бялик, служат поводом для размышления о серьезнейших вопросах как истории евреев, так и их жизни сегодня. В ее произведениях, зачастую полемических и парадоксальных, интеллектуальная страсть сочетается с редкостной проницательностью. А ход мысли в эссе Синтии Озик развивается с новеллистической неожиданностью.


Исаак Бабель и вопрос идентичности

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Левитация

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Путтермессер и московская родственница

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Невозможность быть Кафкой

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Северные были (сборник)

О красоте земли родной и чудесах ее, о непростых судьбах земляков своих повествует Вячеслав Чиркин. В его «Былях» – дыхание Севера, столь любимого им.


День рождения Омара Хайяма

Эта повесть, написанная почти тридцать лет назад, в силу ряда причин увидела свет только сейчас. В её основе впечатления детства, вызванные бурными событиями середины XX века, когда рушились идеалы, казавшиеся незыблемыми, и рождались новые надежды.События не выдуманы, какими бы невероятными они ни показались читателю. Автор, мастерски владея словом, соткал свой ширванский ковёр с его причудливой вязью. Читатель может по достоинству это оценить и получить истинное удовольствие от чтения.


Про Клаву Иванову (сборник)

В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.


В поисках праздника

Мой рюкзак был почти собран. Беспокойно поглядывая на часы, я ждал Андрея. От него зависело мясное обеспечение в виде банок с тушенкой, часть которых принадлежала мне. Я думал о том, как встретит нас Алушта и как сумеем мы вписаться в столь изысканный ландшафт. Утопая взглядом в темно-синей ночи, я стоял на балконе, словно на капитанском мостике, и, мечтая, уносился к морским берегам, и всякий раз, когда туманные очертания в моей голове принимали какие-нибудь формы, у меня захватывало дух от предвкушения неизвестности и чего-то волнующе далекого.


Плотник и его жена

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Третий номер

Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.