Жажда - [43]

– Ты Громов? – осведомился я.

– Верно, он самый и есть, – ответил мужик, прищуриваясь. – А вы кто такие будете, господа?

– Меня зовут Петр Дмитриевич Инсаров. Я следователь. Прибыл из Петербурга для разбирательства дела об убийствах, совершенных в Кленовой роще. А это доктор Мериме, мой товарищ.

– Я уже рассказал все, что знал, – буркнул пастух, поднимаясь на ноги и отряхивая стружки с одежды.

Роста он оказался довольно высокого.

– Это мне известно, однако хотелось бы еще раз послушать, как ты нашел тело Марии Журавкиной.

– А Андрюха?

Я не понял вопроса.

– Что Андрюха?

– Я спрашиваю, звать ли Андрюху. Мы с ним вместе ее нашли.

– А, Барков, – припомнил я фамилию второго пастуха. – Он здесь?

Пастух кивнул в сторону шалаша.

– Где ж ему быть?

– Тогда попроси его к нам присоединиться.

– Эй, Андрюха! – заорал Громов, нагибаясь и заглядывая в шалаш. – Хорош спать, к нам пришли полицейские! Слышишь ты меня или нет?

Через несколько секунд на свет показалась русая голова Баркова. Он ошалело оглядел нас сонными глазами и вылез, отряхиваясь и лохматя волосы. На нем была голубая рубаха и полотняные штаны. Он выглядел полной противоположностью своего товарища – тощий, костлявый, с цыплячьей шеей и выпирающим кадыком.

Я представил себя и доктора.

– Господа из Петербурга, – буркнул Громов, усаживаясь на землю и снова принимаясь строгать колышек. – Хотят, чтоб мы рассказали, как нашли ту женщину.

– А-а, – с ленцой протянул Барков, щурясь от яркого солнечного света и часто моргая. – Ясно. Так мы уж рассказывали.

– А они хотят еще послушать.

– Совершенно верно, – подтвердил я. – Рассказ из первых уст всегда надежней, чем записанный на бумаге. Кроме того, при разговоре могут неожиданно всплыть подробности, о которых ранее вы не сочли нужным упомянуть, не придали им значения.

– Это вряд ли, – заметил Громов, втыкая в землю свежевыструганный колышек. – Нас держали в полиции цельный день и всю душу вымотали, – в голосе пастуха слышалось плохо скрываемое раздражение.

– И тем не менее, – не отступал я.

– Что ж, – сказал Барков, садясь на землю рядом с товарищем. – Спрашивайте, ваше благородие.

– Расскажите подробно, как вы обнаружили тело Марии Журавкиной.

– Мы, значится, пасли овец, – начал Барков. – Неподалеку от этого места, примерно в полуверсте. Где-то около полудня нам захотелось пить, однако оказалось, что я забыл закрыть нашу фляжку. Она опрокинулась, и вода вылилась на землю, – пастух судорожно сглотнул, словно вспомнил, как его мучила жажда. – Жара стояла страшная, а до деревни далече. Поэтому мы решили спуститься к реке и выкопать в русле яму, чтобы добыть хоть немного воды. Мы всегда так делаем, если пасем овец в засуху. И вот Федька остался на берегу сторожить овец, а я спустился на дно, дошел до середины русла и начал копать.

– Чем? – спросил Мериме.

Пастух перевел на доктора взгляд, помолчал пару секунд, словно решая, стоит ли отвечать.

– Палкой.

– А где ты ее взял?

Барков удивленно поднял светлые выгоревшие брови.

– Подобрал там же, на дне.

Доктор удовлетворенно кивнул.

– Так вот, – продолжал Барков, – копаю я и вдруг вижу, на другом берегу что-то белеется. Что бы, думаю, это могло быть? Пошел посмотреть и увидел ее. Вначале-то я решил, что она спит, и хотел уйти. Только знаете, она лежала как-то не так, ну я и подошел поближе. Смотрю, а у нее кровь на шее, и глаза открыты, – Барков сглотнул. – Позвал Федьку, а он и говорит, надо, мол, вызвать полицию. Я побежал в деревню, даром что далеко, а Федор остался сторожить. Вот так все и было. Мы про то господину Армилову все сказывали. А он записать велел.

– Так ли было дело? – обратился я к Громову.

Тот кивнул.

– Вы ничего не трогали до прихода полиции?

– Никак нет.

– Кто-нибудь из вас знал эту женщину?

– Нет, господин следователь.

– Никогда ее не встречали?

– Нет. Но мы редко бываем в деревне, все больше с овцами.

– Последний вопрос. Кто, по-вашему, мог это сделать?

– Цыгане, господин следователь, – ответил Громов, не задумываясь. – Я всегда считал, что их нужно гнать отсюда. Говорят, они и детей крадут! – Он сердито сплюнул.

– Эти язычники никогда не уважали законы, – поддержал товарища Барков. – Не удивлюсь, если среди них есть и колдуны.

Мы с Мериме переглянулись. Предрассудки такого рода до сих пор процветали в российской глубинке. Если уж полицмейстер был предубежден против цыган…

– Понятно, – сказал я. – Что ж, кажется, это все, что мы хотели узнать.

– Ради этого вы тащились в такую даль? – недоверчиво спросил Барков.

– Такая вот у нас служба.

Пастух скептически хмыкнул.

– А зачем вам колышки? – поинтересовался вдруг Мериме.

Громов смерил его взглядом исподлобья и нехотя ответил:

– Привязывать к ним овец, зачем же еще?

– Понятно, – сказал доктор и поправил очки. – А что это за дерево?

– Понятия не имею, – буркнул Громов. – Я ж не лесник.

Мы распрощались с пастухами и вернулись к экипажу.

– Пастух был прав. Стоило тащиться из-за такой ерунды! – проворчал Мериме, когда мы садились в пролетку. – То же самое могли прочитать в полицейском протоколе.

– Надо же было на них поглядеть, – сказал я.

– Ну, и как?

– Обычные мужики, невежественные и испуганные тем, что на них могут повесить убийство. Уверен, они долго колебались, прежде чем сообщить в полицию о своей находке.