Жаворонок над полем - [14]

- А я-то воображал, что мы - чистокровные русаки...

- Стоит ли слишком сожалеть, что не "чистокровные"? - вмешался Иван Павлович. - Русский народ никогда не был отгорожен "китайской стеной" от других рас и племен. У нас немало людей со смешанной кровью, среди них имелись и имеются очень одаренные. В роду Пушкина был, например, африканец, у Жуковского - мать турчанка, предки Лермонтова - шотландского происхождения, отец Даля - датчанин... Если справедлива мысль, что смешанные браки дают талантливое потомство, то у вас, ребята, есть шанс стать незаурядными личностями. Одним из предков Корнильевых, действительно, был джунгарец...

- Пусть о нем еще раз расскажет мама, - попросила Лиза.

Марья Дмитриевна согласилась. Все перешли в кабинет и приготовились ее слушать ...

7. Корнильевы

- Во время императора Петра Алексеевича жил-был сибирский купец Парфентьев, - начала рассказ хозяйка дома. - Во время поездки в Джунгарию было такое ханство на севере Китая - Парфентьев купил мальчика-раба. Поступок этот был совершенно в духе того времени. Впрочем, у нас и сейчас можно купить крепостного... Купец назвал мальчика Яшей, а когда тот вырос, сделал его одним из своих приказчиков. В ту пору как раз вышел государев указ о приведении иноверцев к благочестию и Яша принял христианство.

- Крещение помогло его карьере? - спросила Лиза.

- Не думаю. Яков крестился не из корыстных соображений, - ответила Марья Дмитриевна. - Просто с годами он совершенно обрусел, с головой ушел в дела. А время было удивительное: сибирская промышленность набирала силу. Возникали заводы, фабрики, рудники, торговые компании. Яков сделался совладельцем парфентьевской фирмы. А после смерти купца выкупил у его наследников долю своего благодетеля. Ему улыбалось предпринимательское счастье. Но однажды Яков простудился, заболел, да и не встал на ноги.

После него осталась жена Анна с кучей ребятишек. Женщина сильного характера, вдова не пала духом и продолжила дело мужа. Когда один из ее сыновей - Алексей - подрос, стал молодым человеком, Анна послала его в Москву хлопотать разрешение на строительство в Аремзянском стекольного завода.

Несмотря на молодость, Алексей оказался достаточно предприимчивым. В 1750 году он раздобыл нужную бумагу. Под завод отвели землю и приписали к нему крестьян. В Аремзянском начали выпускать столовую и аптекарскую посуду, изготовлять бутыли, стеклянные пороховницы...

Другой сын Анны, Василий, основал бумажную фабрику и открыл первую в Сибири типографию. Он издавал в Тобольске журнал под названием "Иртыш, превращающийся в Иппокрену". Вот каковы были Корнильевы!

Но потом дела пошли хуже. Торговые пути сместились к югу. Тобольское купечество несло убытки. Мой дедушка и его братья тоже попали в трудное положение. Бумажную фабрику им пришлось закрыть. Прекратился и выход журнала. Из центра Западной Сибири Тобольск постепенно превращался в заурядный губернский город. Мой отец, Дмитрий Васильевич, правда, продолжал владеть заводом в Аремзянском. Хотя прежнего достатка у Корнильевых не было, но жили они не в нужде. Отец любил книги, с годами собрал богатую библиотеку.

Еще он увлекался охотой. По первой пороше выезжал в поле травить зайцев. Сам верхом, рядом - псарь. Свора гончих. Рога трубят - прямо барский выезд. И обоих сыновей с малолетства приучил к этой забаве. Один из них и погиб на охоте. Гнался на коне за зверем, выскочил на замерзшее озеро, а лед оказался тонким, проломился. Брат и утонул. Впрочем, был слух, что его нарочно погубили недруги и все подстроили...

Батюшка страшно переживал гибель старшего сына. Второму запретил когда-либо ружье в руки брать и послал его служить в Москву, от охотничьего соблазна подальше. Там братец Василий постепенно выбился в люди. Князья Трубецкие доверили ему управлять своими имениями. С годами дом на Покровке заимел собственный. В нем и живет, занят не только делами, но и дружит с учеными, писателями.

- Я у него в гостях застал однажды самого Гоголя, - не без гордости сказал Иван Павлович.

- Неужели? Когда? - воскликнули Паша и Лиза.

- Отец видел Николая Васильевич, когда ездил в Москву, - заметила Марья Дмитриевна. - В 1834 году, в год рождения Мити, он ослеп и был уволен из гимназии. Пришлось освободить казенную квартиру. Жить стало негде. Батюшкиной пенсии нам на жизнь не хватало. Тогда-то брат и предложил мне управлять аремзянским заводом, которым Василий владел по наследству. Он оформил доверенность на мое имя...

Марья Дмитриевна вспомнила, как нелегко ей было без опыта и капитала налаживать запущенное заводское хозяйство. Пришлось влезть в долги. С утра до вечера склонялась она над канцелярскими книгами, ездила на переговоры с поставщиками сырья и скупщиками готовой продукции. Изворачивалась, как могла, училась. И через некоторое время завод начал приносить доход.

Достаток семье Менделеевых вновь был обеспечен. Скопились деньги на поездку Ивана Павловича в Москву к известном доктору Броссеру. Тот удалил ему катаракту, и зрение вернулось!

- Я бродил по Москве, опьянев от счастья! - сказал Иван Павлович. Жили мы у Василия Дмитриевича. У него на званом ужине я и повстречал Гоголя...