Жатва Дракона - [19]

Реверди было интересно. Он обнаружил, что занятие бизнесом слишком напрягает его, но ему нравилось слушать о делах других людей. Успех Робби Бэдда был типичен для Америки. Он провел всю свою молодость и зрелость под строгим надзором своего старого пуританского отца. И его дела были своего рода вызовом этому отцу, даже после того, как отец умер. Десять лет назад семья попалась на панике, и синдикат с Уолл-стрита захватил себе Оружейные заводы Бэдд. Но здесь у Робби было свое дело, показывающее его землякам, что он был лучшим из всех Бэддов. Если действительно разразится война, компания окажется в центре событий. Ланни видел это четверть века назад на примере Оружейных заводов Бэдд, и это произвело неизгладимое впечатление на его мальчишеский ум.

Возможно, все это произвело впечатление на инвалида, удалившегося от зарабатывания денег, но который до сих пор жил в мире, который управлялся деньгами? Он сказал: "Ваш отец должен быть замечательным человеком. Я хотел бы встретиться с ним".

Ланни, который также жил в мире денег, и которому никогда не было позволено забывать это, вежливо ответил: "Я уверен, что это доставило бы ему огромное удовольствие". Он не добавил: "Если бы вы могли доехать до Парижа". Это могло бы быть расценено, как рвение с его стороны.

"Я полагаю", – рискнул Реверди – "что бизнес расширяется так, что он всегда может использовать больше капитала".

– Да, действительно, это вечная проблема для него.

– Я в эти дни много не вкладывал, потому что, как вы знаете, наше правительство, похоже, решило уничтожить нас 'экономических роялистов'. Но несколько долларов у меня осталось.

Это была старая, старая песня в ушах Ланни, и он знал, что должен отнестись к этому серьезно и выглядеть трезвым, как на похоронах. Богатые становятся бедными, и все катится к чертям. Люди больших дел не могут видеть, как мир мог бы обойтись без них. И все же Ланни видел их, одного за другим, уходивших в свои могилы и становившихся бестелесными духами, пытающимися подавать советы через мадам Зыжински. И никто, кроме Ланни и его отчима, не обращал на них ни малейшего внимания!

XIII

Он не мог не рассказать матери о приглашении на яхтенный круиз. И, конечно, это было, как растревожить улей. – "О, Ланни! Как ты мог отказаться?" и – "Разве ты не видишь, что это значит? Девушка влюблена в тебя! Он никогда не думал приглашать тебя, если бы она не хотела этого". А потом шквал вопросов: "Что тебе действительно нужно делать в Германии. Робби знает всех там сейчас, и, что такое продажа картины по сравнению с шансом, как этот?"

Дамы улья получили занятие. Яхта должна была отплыть на следующий день, но Эмили Чэттерсворт, самая достойная и даже самая простая из хитрецов, села на телефон. Она вызвала виллу в местечке под названием Калифорни выше Ниццы, временно занимаемую некоем Эдуардом Альбертом Кристианом Эндрю Джорджем Патриком Давидом герцогом Корнуоллом и графом Честером, недавно произведённым в Виндзорские герцоги. Она говорила с новобрачной Его Милости, которая была урождённой Уорфилд и окрещенной Бесси Уоллис, и выросла в маленьком красном кирпичном доме на улице Биддл в Балтиморе. Это был немодный район, и лишь немногие балтиморцы обратили внимание на её рождение или крестины. Но сейчас они все слышали о ней и вспомнили, что ее мать была Монтегю. А Монтегю были "П.С.В.". Все, кто живет в той части мира, знает, что означает "Первые Семьи Виржинии".

Эмили сказала, что Ориоль собирался отплыть, но, казалось, что Холденхерсты должны встретиться с Уоллис и быть в состоянии рассказать дома, как живёт их самая известная дочь. "Уолли", конечно, никогда не забудет Балтимор или внушительный особняк из красного камня на Монумент Сквере, который был городским домом семьи Холденхерстов в ее детстве. Она должна была бы быть супер-человеком, если ей не понравится получить от них дань уважения. Уроженка родного города подтвердила это словом! "Приводите их к чаю завтра", – сказала герцогиня.

Так, конечно, отплытие яхты было отложено, и все дамы были в трепете, больше всего Лизбет. Она знала, что так ей быть не следовало, потому что, в конце концов, любой американец, также хорош, как и любой король, не говоря уже о бывшем короле или герцогини, надеявшейся быть королевой и не достигшей желаемого результата, кто мог сказать, насколько близкого? Но Лизбет хорошо знала, что первым вопросом у себя дома будет, встречала ли она "Уолли", и на что она похожа, что она сказала, и что она носит, и что у нее было, что у них не было, кроме герцога.

Конечно, идея заключалась в том, чтобы Ланни отвез Эмили и Реверди с Лизбет к чаепитию. Так как он уже был знаком с хозяевами, то не было бы никаких нарушений правил. Но упрямый парень заартачился. У него было назначено другое мероприятие, и он не собирался отменять его. В первый раз за всю свою жизнь, он отклонил просьбу своей почти приемной матери. "Нет, дорогая", – сказал он по телефону, – "Я не буду не на один шаг ближе к этой девушке. Я не люблю ее, и было бы несправедливо по отношению к ней, если я позволю ей думать, что я её люблю, или что я смог бы это сделать. Мне было достаточно Ирмы, и это должно быть понятно для всех моих друзей".