Жаркое лето в Берлине - [35]

Вернувшись в спальню, она решила умолчать о своей ссоре с Бертой. Ведь Стивен очень неодобрительно отнесся к стычке за столом по поводу профессора, но ограничился тем, что сказал: «Ничего не говори об этом Гансу. И помни, я тебя не поставил в известность о своем разговоре с отцом».

Колкие слова Берты насчет ее неспособности родить сына заставили Джой залиться краской. Она не верила, чтобы Стивен был разочарован, когда родилась дочка, а не сын, но мысль, что это послужило темой для обсуждения, причиняла ей боль и сердила.

Из сада доносились радостные возгласы Энн. Джой вышла на балкон и увидела внизу открытую легковую машину Ганса; за рулем сидела Энн.

– Что вы замышляете? – крикнула она, радуясь, что вполне владеет своим голосом.

Ганс взглянул на нее.

– Еду на озеро купаться. Могу я взять с собой Энн?

– Ганс, вот умница! А она вам не помешает?

– Конечно, нет.

Вскинув головку, Энн с возмущением посмотрела на мать.

– Как я могу кому-нибудь помешать, мамочка! – сказала она. – Ведь я уже большая. Правда, Ганс?

– Конечно, не помешаешь. Я с удовольствием возьму тебя с собой. Вот только сбегаю за твоими трусиками и полотенцем.

– Не беспокойтесь! Я кину их вам. Не забудьте, что вы должны вернуться в половине двенадцатого, – предупредила она, бросая вещи с балкона. Увидев, что зашевелились занавесы на балконной двери Берты, она подумала: «Я опять проштрафилась». И отнюдь не раскаиваясь в своем поступке, перегнувшись через перила, она крикнула вдогонку машине, бесшумно скользившей по дорожке сада:

– Желаю хорошо провести время!

Глава X

Самый лучший джаз-банд в самом лучшем (если верить рекламе) отеле Западного Берлина усердно выколачивал модную мелодию, а певица надрывающим душу голосом тянула в микрофон немецкие слова.

Прижавшись лбом к подбородку Стивена, Джой мечтательно вздохнула.

– Знаешь, я кажусь себе страшно светской. Ведь в таком шикарном месте мы после рождения Патриции ни разу не были.

– С меня довольно и Морского клуба, – пробормотал Стивен. – В таких местах, как это, я чувствую себя спекулянтом с черного рынка.

– Не правда ли, здесь все чересчур уж чопорны? Интересно, для кого приготовлен вот тот столик, похожий на цветущую клумбу?

– Для кого же, как не для «короля черного рынка»! Сие злачное место – наглядное свидетельство того, что, даже проиграв войну, можно нажить на ней капиталы.

Джой еще ближе прижалась к нему.

– Иногда ты говоришь, как Луэлла.

– Иногда я и чувствую, как Луэлла.

– Не правда ли, как мило, что они пригласили нас отпраздновать вместе с ними годовщину их свадьбы?

– Да. Милая пара.

Джаз сладостно замирал в последнем аккорде. Стивен задержал Джой дольше, чем это позволяли приличия.

– Милый! – прошептала она. – Как было чудесно! Будем ходить танцевать каждый вечер, а?

– Обязательно. Когда вернемся домой. Только придется мне обзавестись прицепом, чтобы таскать за собой по дансингам наше потомство: не могу допустить, чтобы ты доверяла детей приходящей нянюшке или не менее двух раз в неделю оставляла их на попечение твоей матери, даже если она и согласится на это.

Они вернулись к своему столику, за которым, помимо Луэллы и Тео, сидела еще какая-то незнакомая пара.

Луэлла сделала знак рукой.

– Познакомьтесь! Мисс… простите, я не расслышала ваше имя…

Очаровательная блондинка назвала себя:

– Карен Гетц. – И, обернувшись к тучному, лысеющему мужчине, представила его: – Тод Ирвин. Не знаю, слышали ли вы о Тоде, а если не слышали, это одно из величайших упущений вашей жизни. Тод превратил «Миддл Уест таймс рекорд» из регистратора конкурсов племенных свиней в такую газету, что даже господа из Пентагона раскрывают ее раньше других.

Стивен живо заинтересовался.

– Я о вас слышал. Вас часто цитируют в австралийских газетах.

– Ну и ну! Подумать только! – Тод сердечно пожал ему руку. – Вы и представить себе не можете, как я доволен. Я из тех ребят, которые хотят, чтобы их читали.

– Ну, уж вас-то читают, – заметила Луэлла. – Папа говорит, что после моих писем ваша передовица дает ему больше материала, нежели все официальные отчеты, сверхсекретные и всякие прочие.

Тод восторженно вздохнул.

– Ну, что вы только делаете с моим ego![13] Ну-ка, скажите еще что-нибудь.

Некрасивое лицо Тео – лицо ученого – расплылось в улыбке.

– Если желаете, я могу предоставить вам полный отчет о впечатлении, какое произвела в Ракетном управлении ваша последняя статья о сделке между американскими и западногерманскими промышленниками.

– Потрясающе! У меня имеется еще пикантное сообщеньице от одного военного обозревателя в Бонне. Он заявляет, что в настоящее время нет причины, почему бы немцам не получить разрешение на изготовление атомных бомб и отравляющих газов.

– So! – произнес Тео на немецкий манер.

– Вы одни или с компанией? – вмешалась Луэлла.

– Одни.

– Не хотите ли присоединиться к нам?

– А как посмотрят на это ваши друзья? Я давно уже слыву за человека, который портит вечер.

– Одобрительно! – воскликнул Стивен. Джой сдержанно согласилась.

Кельнер заново накрывал стол. С поклоном он положил в карман доллар, полученный от Тода, и принял от него заказ на напитки.

Заиграл оркестр.