Жаркое лето - [25]
— Не зева-ай! — покрикивали шоферы. — Шевелись!
В полдень на попутной машине приехал Платон Сергеевич. Поговорил о чем-то с колхозниками, которые работали возле навесов, потом взял лопату и прошел к погрузчику. Ребята с радостью приняли его в компанию. Работа закипела вовсю.
Платон Сергеевич подгребал зерно вместе с учителем. Бросят несколько лопат, смахнут со лба капельки пота и снова за дело. Вокруг суетились ребята, гребли зерно к погрузчику, подметали ток свежими березовыми метелками.
Пыхов Ким с завистью поглядывал на ребят — вон каких помощников себе нашли!
Разве теперь за ними угонишься! Ким не терпел конкуренции. Он растопырил руки и закричал:
— Давайте к нам! На верхотуру! Платон Серге-ич!
Ким зазевался. Поток зерна ударил его сверху, повалил навзничь. Ванята бросился спасать друга. Вокруг стоял хохот и визг. Смеялись вместе со всеми Платон Сергеевич и учитель. Похоже, им тоже хотелось забраться на машину, поработать и подурачиться вместе с Пыховым и Ванятой.
С тока ушла последняя машина. Пока разгрузится на элеваторе и вернется, можно отдохнуть и даже искупаться возле бочки с водой. В степи стоял сухой белый зной. Даже дышать — и то горячо. Все повалили к дощатому навесу. Сели в кружок, стали слушать парторга — как идет уборка и когда в колхозе будет праздник урожая.
Оказалось, уборке скоро конец, остались одни хвостики. А праздник будет хоть куда — и доклад, и кино, и пляски, а возможно, даже цирк.
— Плясать будешь? — спросил Пыхова Кима парторг.
Ким любил, когда к нему обращались с вопросами. Но сейчас он надулся и замотал рыжей головой.
— Зна-а-ем эти танцы! — протянул он. — В том году уже танцевал. За ухо из клуба выволокли. Аж сейчас болит!
— Вот так дело! А я и не знал. Как же это тебя?
Все смотрели на Кима, на Платона Сергеевича и улыбались.
— Не, он не так говорит, — сказала Марфенька. — Он сел в первый ряд, а там для трактористов места оставили. Директор клуба говорит: «Ты, Ким, пересядь на другое место», — а он забастовку устроил. Он у нас, Платон Сергеевич, всегда бастует.
Парторг выслушал Марфеньку, сказал, что Ким дал осечку, но и директор тоже неправ и выводить из клуба за ухо живых людей не годится.
— Ты, Ким, не переживай, — успокоил он. — Теперь не выведут. Все будет как надо — и кино посмотришь, и выступления послушаешь. Все бригадиры отчитываться будут. Ты, Марфенька, это учти. Слышишь?
Странно, но слова эти Кима не успокоили. Он сердито посмотрел на Марфеньку, встал с места, отошел в сторонку и лег на охапку соломы. Возможно, он устал от зноя и переживаний, а возможно, снова объявил забастовку. Кима ведь с одного раза не раскусишь…
Платон Сергеевич уехал. Ким лежал без всякого движения и, похоже, даже не дышал. Ванята подошел к другу и напарнику по работе, участливо сказал:
— Ты брось! Чего ты из-за пустяков?..
Пыхов Ким открыл глаза, поднялся на локте.
— А она чего? Я ж им говорил — зачем ее бригадиром? Я им говорил — давайте Ваняту. Ты думаешь, они со мной считаются?
— Ну не злись ты!
— Нет, я буду злиться, — твердо сказал Ким. — Разве ж она на празднике выступит? Она все перепутает. В том году на сборе дружины выступала. Вышла на сцену — тпр-фр — и точка. За животы все хватались. До сих пор смешно.
— Ну и что тут такого, — сказал Ванята. — Ты думаешь, выступать легко? Ого! Это, знаешь!..
— Чего тут уметь? Рассказал про все, а потом — клятву. У нас уже есть клятва. Будь здоров! Гришка придумал. Во клятва! Все наши мальчишки знают!
— Врешь, наверно? — сказал Ванята. — Опять выдумываешь…
— Чего врать! — возмутился Ким. — Я правду… Законная клятва! Сказать? Ну, ладно. Другому ни за что не оказал бы. Я тебя с первого дня понял. Как увидел, так сразу и понял…
Пыхов Ким встал со своего насеста. Оглянулся на всякий случай вокруг, затем сложил руки по швам, вытянулся весь как струна и голосом суровым и страстным сказал:
— Вперед! Крепко, как штык! Навсегда! Кто нарушит, тому на обед сто лягушек и банку червей. Эники-беники-клец! Конец!
Пыхов Ким опустил голову, не глядя на Ваняту, вытер рукой потный лоб.
— Ничего? — с надеждой спросил он. — Нравится?
— Не знаю! Тут как-то…
— Значит, не знаешь, да? Теперь я вижу, какой ты! Все вы такие! Возьму и брошу всех. Посмотришь! Назло брошу. В пустыню Сахару уеду. Буду на верблюдах ездить.
Взгляд Пыхова принял мстительное выражение.
Но поссориться Пыхову Киму и Ваняте не удалось. На ток, запыленная до лобного стекла дорожной пылью, прикатила машина. Грузовик развернулся и подъехал к погрузчику. Коротко и требовательно загудел сигнал.
— По места-ам! — крикнула Марфенька. — По места-ам!
На тракторе
В час дня появилась со своими зелеными термосами тетка Василиса. Она была и за повара, и за кучера. Тпрукнула на лошадь и крикнула ребятам:
— Скорийше, хлопчики, скорийше, а то борщ остыне! Там вже такого борщу наварила, ну просто тоби одын вкус!
Колхозники и ребята повалили к навесу. Тетка Василиса затрещала деревянными ложками, загремела алюминиевыми погнутыми мисками.
Все дружно принялись за еду. Миски держали на коленях, как держат свои котелки солдаты на фронте. Где уж тут думать о столах и стульях — похлебал борща, поел крутой пшенной каши и снова за работу.
