Жаркое лето Мариуполя - [60]

Когда он появился, местные уже подъехали. И деловито выгружали задержанных.

Один из оперов писал рапорт о задержании на столе дежурного по «библиотеке». Рядом с ним на асфальте стоял на коленях мужчина лет тридцати худощавого телосложения. Был он одет в светлые джинсы, ярко-зеленую рубашку поло с короткими рукавами. На ногах светло-серые мокасины. Были. Когда-то. В целом, выглядел мужчина весьма и весьма прилично, если бы не кровь, которая обильно залила рубашку, порванные на коленях джинсы и отсутствие одного мокасина…. Мешок на голове не позволял рассмотреть его лица. Поэтому Андрей ограничился беглым внешним осмотром, отметив затянутые до предела наручники на руках, заведенных за спину.

– Ничего ему там не сломали? – поинтересовался Андрей у опера. – А то крякнет у нас. Мне такое счастье не надо.

– Да боже упаси. Нам самим он говорящий нужен, – убедительно ответил местный коллега.

– Тогда наручники ослабь ему, а то сталкивался я с таким. У него омертвение начнется через пару часов. Потом никакая больничка не поможет.

Андрей кивнул дежурному нацгвардейцу, чтобы тот принимал задержанного, и повернулся к галдящей толпе у входа в здание терминала. Обычно там выстраивали у стенки других задержанных, когда привозили нескольких или когда их выводили подышать воздухом. Но сейчас было явно что-то другое. Бойцы «Днепра», местные СБУшники и некоторые нацгвардейцы обступили кого-то так плотно, что невозможно было увидеть, что вызвало такую реакцию. Хотя, судя по выкрикам и репликам, причиной была женщина.

Вздохнув про себя, Андрей двинулся в толпу. С силой отодвинув парочку спин со своего пути, он втиснулся в круг:

– Ну, что за галдеж? – и тут уж все ему стало понятно…

У стенки стояла молодая женщина, скорее даже девушка. Короткое летнее платье открывало до середины бедра ровные, загорелые ноги. Полупрозрачная ткань платья, поддерживаемая вверху двумя символическими бретельками, однозначно указывала на отсутствие бюстгальтера. Тонкими руками девушка упиралась в стенку над головой. Руки при этом ощутимо дрожали. Кто-то, видимо опера при задержании, не стал одевать на голову девушки мешок, ограничившись балаклавой, которую развернули назад отверстиями для глаз. Поэтому окружающим были прекрасно видны роскошные волосы каштанового цвета, густой волной спадающие из-под маски. Хрупкая, вся какая-то воздушная, девушка была явно инородным телом в окружении толпы гогочущих мужиков в камуфляже…

«Твою мать! Этого еще не хватало!» – в первое мгновение подумал Андрей. Во второе его сознание выхватило следующую картинку: за спиной у девушки стоял Парасюк, который лезвием боевого ножа медленно водил по коже руки и плеча девушки. Под восторженные крики окружающих он провел лезвием под бретелькой, намереваясь перерезать ее.

Андрей близко, как на экране телевизора, отфиксировал выступивший пот на лбу добробатовца, его приоткрытый рот, слегка высунутый язык и учащенное дыхание. Сделав шаг вперед, он обхватил своей рукой предплечье правой руки Парасюка и крепко сжал.

– Что, Вова, поиграться захотелось?

– Ай, бля! Пусти, пусти! Руку сломаешь! – заскулил тот.

Окружающие загудели.

– Иваныч, ты че делаешь! Дай поприкалываться. Весело же! Да с девки не убудет, – понеслось со всех сторон.

Не обращая внимание на крики, Андрей повернулся к местному оперу:

– Это кто?

Тот с готовностью сообщил:

– Баба этого «сепара». С ним в машине и взяли.

Андрей повернулся к девушке:

– Эй ты, руки опусти, – и снова обратился к местному коллеге. – Так тогда оформляй. Чего цирк устроил!

Повернувшись к остальным, добавил:

– Она – задержанная! Значит, под моей ответственностью. Не хер тут мне клоунаду устраивать. Девок вам не хватает – езжайте в город, на пляж. И вообще, валите все по своим делам!

Народ, весьма недовольно бурча, стал расходиться. Парасюк, кинув на Андрея ненавидящий взгляд, ушел одним из последних.

В толпе бойцов, оказалось, был и Ваня Советов. Ухмыляясь, он подошел к Андрею, который молча ожидал, когда местный контрик допишет рапорт.

– На фига ты, Андрюха, спектакль оборвал! Сейчас бы Парасюк поигрался. Так она бы сговорчивее была. Все бы коллегам изложила. А то вообще, отдал бы ее пацанам. Никто ведь не знает, была она тут или не была…

– Я надеюсь, ты пошутил, Ваня, – Андрей взглянул тому в глаза. – Больше так не шути.

Забрав рапорт, он сказал дежурному.

– Давай ее в малую камеру. Никому! Слышишь, никому ее без моего ведома не выдавать. Понял?

– Так точно! – четко кивнул тот и увел девушку в «библиотеку».

– Бля… Сколько ей хоть лет? – риторически спросил Андрей в пространство.

– Да кто ее знает… Сумочка у нее была. Да, видно, у него в машине осталась. Телефона тоже нет. На вид – 18–20. – отозвался местный, складывая свои бумаги в папку. – Ну что, я пошел с нашим работать? – он кивнул в сторону коридора, куда ранее уже увели задержанного мужчину.

– Ага, – рассеяно сказал Андрей. – Смотри только не перестарайся.

Спустя полчаса прибыл Вова Пышный с Хараберюшем, которые и рассказали о результатах.

– Прикинь, Андрюха. Вскрыли мы гараж этого кадра, а там полным-полно бюллетеней на референдум о независимости, листовок ДНРовских, форма, патроны, автомат, гранаты, – с довольной миной докладывал Вова. – Короче, полный букет. Сейчас с ним будем работать. Надо выяснить, кто с ним в связке был, откуда указания приходили. Может, вытянем что стоящее.