Жаркое дело - [9]

Но не бывает счастья до конца. В расцвете лет умерла его жена, изглоданная неизлечимой болезнью. Он остался с маленьким сыном на руках. Пройдут годы, утихнет сердечная боль, он встретит другую женщину, полюбит, она заменит его сыну мать и принесет Сергею Игнатьевичу другое дитя — дочь Ирину.

Сейчас сын и дочь имеют собственные семьи, сделав Сергея Игнатьевича двойным дедом. Сын пошел по стопам отца. Известны династии ремесленников, художников, музыкантов, ученых, рабочие династии доменщиков, сталеваров, прокатчиков, а Сергею Игнатьевичу Постевому выпало заложить династию пожарных. Для этого требовалось, чтобы профессия отца казалась сыну самой важной, увлекательной и благородной профессией на земле.

Сергей Игнатьевич прошел свои университеты на крышах и в подвалах горящих зданий. Впрочем, высшее образование он все-таки получил — окончил заочно юридический институт. Для кругозора, да и мало ли что может случиться в жизни…

— Ну а дочь? — спросил я. — Неужели и она причастна огню?

— Да, — твердо сказал Постевой. — У нее профессия самая зажигательная, она — артистка балета Красноярского ансамбля танцев народов Сибири.

Почему-то у меня сложилось впечатление, что полковник Постевой сам уже на пожары не выезжает. Ведь он возглавляет особый отряд — учебный, где готовят младших командиров и специалистов пожарной службы. При отряде имеется пожарная команда, ее начальник — старший лейтенант Соловьев. Расположено «хозяйство Постевого», как говорили в армии, на бойком месте: в зоне действия команды такие важные и легковоспламеняющиеся объекты, как Киностудия имени Горького и кинофабрики на ее же территории, киноинститут, Телецентр, кинотеатр «Космос», парк культуры имени Дзержинского. Но ни студия, ни ВГИК, ни Телецентр, ни парк, ни «Космос» не горели, а едва ли Постевой станет выезжать на мелкие пожары. Он и так загружен до предела: депутат районного Совета, член бюро райкома, активный деятель Комитета ветеранов войны. Но, сунувшись в шкаф за свежим блокнотом и по ошибке открыв не ту дверцу, я увидел полное снаряжение пожарного: брезентовый костюм, каску, кислородный аппарат.

— Сергей Игнатьевич, вы и сейчас выезжаете на пожары?

— Конечно, — сказал он удивленно, — а как же иначе?

— Но ведь не на все?

— Разумеется!

— Только на большие?

— Большой пожар — не обязательно сложный пожар. А сложный пожар — не обязательно большой в житейском представлении. Я уже говорил вам о скрытых пожарах. Недавно загорелся подвал в жилом доме. Домоуправление там веники хранило. Всего-навсего. И кто-то бросил горящую спичку. Веники, конечно, вспыхнули. А рядом, через помещение, — москательный склад: керосин, бензин, краски. Дым из подвала забил лестничную клетку и стал проникать в квартиры. Жильцы сверху кричат: «Помогите, задыхаемся!» Прибывшая на пожар команда быстро установила дымоотводы, но они не помогли. Тогда двое пожарных в противогазах проникли сквозь клубы дыма на верхние этажи, разбили окна на лестничной площадке, и ток свежего воздуха проник в квартиры.

Но положение оставалось угрожающим. Попытки пробиться к очагу горения не принесли успеха, температура в подвале — под четыреста градусов. От жара погнулись железные балки перекрытий. В клубах дыма не разглядеть, где горит. Струи воды, направленные в исход дыма, не достигали цели: решили, что очаг находится где-то за перегородкой.

Опытный офицер, руководивший тушением, применил воздушную пену, но и она не достигла очага горения. Тогда он приказал трем пожарным одеться в теплоотражающие костюмы. С кислородными аппаратами, обильно поливаемые водой из шлангов, они устремились с пенным стволом в зону горения. И на этот раз сработало. Измученные, грязные, прокопченные, вышли из пекла укротившие огонь бойцы. Вот какие бывают веники березовые!.. Спросите — большой ли это пожар? Да нет, горение охватывало всего лишь пятнадцать квадратных метров…

— Сергей Игнатьевич, — сказал я проникновенно и даже закрыл блокнот, дабы создать атмосферу интимности и полного доверия. — А теперь о самом интересном, что было в жизни вашего отряда в прошлом году.

И сразу мне вспомнился один из бунинских рассказов: автор спрашивает зажиточного мужика, что было у него наиболее интересного в жизни. И мужик отвечает истово: интересного, слава Богу, ничего не было, грех жаловаться.

— Журналисты — народ кровожадный, — улыбнулся Постевой. — То, что для вас интересное, для нас чрезвычайное происшествие. По счастью, ничего особенно интересного не было. Никто не совершал смертельного подвига, не погиб и не покалечился. Схлопотал у нас один парень цветочным горшком по физиономии, зуб ему выбило, когда в окно горящего дома забирался, но это легкая травма. Другой руку о стекло порезал — мелкое происшествие. А интересного не было. Из гражданского населения никто не задохнулся в дыму и не сгорел заживо. Одна старушка попробовала, да ефрейтор Горбунов вынес ее по пожарной лестнице и получил внеочередной отпуск на десять суток. Еще один пятилетний пацан поджег квартиру и под кровать спрятался. Держался до последнего, но от старшего пожарного Подхватилина не ушел, несмотря на плотную дымовую завесу. Нашел его Владимир Подхватилин и, преодолев отчаянное сопротивление, вынес живым и невредимым из огня и тоже в отпуск к родителям отправился. Ну а хвалить ефрейтора Карина за то, что вернул погорельцу толстую пачку денег, четыре сберкнижки и ларь с драгоценностями, я считаю унизительным для комсомольца. Это должно быть нормой поведения. Так что сами видите, жизнь наша простая и скромная. Была довольно напряженная профессиональная работа без всяких романтических приправ. Надеюсь, такой и останется. Что же касается меня самого, то есть люди, которым необходимы большие нагрузки, чтобы чувствовать вкус жизни. И если человек это получает, то он счастлив, и хвалить его не за что. Разумный эгоизм, как сказано у Чернышевского.