Жаркие оковы - [14]

– Напомни, что вы говорите о другой щеке, а, христианин? – спросил разгоряченный предводитель викингов.

Что ж, эту часть нагорной проповеди тамплиеры, как правило, не соблюдали.

Один из мужчин, стоявших и сидевших за спиной у Роуэна, ударил его по плечу. Англичанин обернулся. Наклонившись над столом, викинг протягивал ему наполненный пивом кубок. Да, Роуэна мучила жажда, но кто знает, что они здесь пьют? Сам он, как и большинство тамплиеров, предпочитал всем остальным напиткам смешанное с водой вино.

– Тебе нужно подкрепиться! – прокричал йотурец. – Если ты хочешь выстоять против Руны Вихрь.

Стоявшие вокруг мужчины загорланили что-то на своем языке. Голова Роуэна уже гудела от этого галдежа. Двое юношей все еще старательно пытались музицировать; протяжные стоны их флейт делали шум воистину невыносимым. Еще немного, и ему скорее захочется вернуться в разгар битвы под Хаттином, чем оставаться здесь.

Внезапно шум смолк. Все лица обратились к входу в зал, где только что снова возникла молодая женщина.

Руна.

«Господи, помоги мне! Как я должен с ней сражаться?»

Девушка сменила свое дорогое северное платье на простую красно-коричневую тунику, доходившую до колен. Из-под туники виднелись облегающие штаны из мягкой коровьей кожи. Широкий серебряный пояс с висевшим на нем мечом подчеркивал узкую талию. Обуви на девушке не было. На больших пальцах ног блестели два серебряных кольца с узором из рун. Где-то Роуэн это уже видел: кольца, надетые на пальцы ног. Ну конечно же! В переулках портового города Акко, когда он более трех лет тому назад впервые ступил на землю потерянного сейчас Иерусалимского королевства. Левантийская красавица, покачивая бедрами, прошла мимо него; сначала Роуэн не мог оторвать взгляд от ее черных как уголь очей, а затем от босых стоп с такими кольцами – и одно лишь это заставило его почувствовать себя худшим из грешников.

Тамплиер заставил себя поднять глаза. И все же как сильно отличались эти две женщины… Эта больше походила на эльфа. Светлая блестящая коса, покрытое легким загаром лицо. Несколько веснушек придавали ей беспечный вид, но полные губы были решительно сомкнуты. Цвет глаз девушки напоминал Роуэну море, в котором отражается чистое, безоблачное небо. Однако мрачный взгляд и сдвинутые брови заставляли его думать скорее о море в непогоду.

Если бы перед ним был мужчина, тамплиер без труда понял бы, была ли эта яростная решимость всего лишь попыткой скрыть свой страх или чем-то большим. Однако бороться с женщинами Роуэну еще не приходилось, и даже долгий пристальный взгляд в глаза Руны не помог ему разобраться в ее чувствах.

Бальдвин с ногами взобрался на свой трон, а оттуда на стол и, задевая кружки и кубки, зашагал по нему в направлении Роуэна. Дойдя до пленника, низкорослый предводитель викингов угрожающе посмотрел ему в глаза. Теперь англичанин заметил, что Бальдвин держал в руке короткий меч. Повернув оружие клинком к себе, викинг протянул его тамплиеру.

– Думаю, кулачный бой здесь будет неуместен. Лезвие этого меча не заточено. Ты можешь использовать его, англичанин, но попробуй только задеть ее ладони, стопы или суставы, не говоря уже о лице…

– Отец!

– Да, мой Вихрь?

– Я умею защищаться.

С этими словами девушка достала свой меч из ножен. Он был таким же коротким, как тот, что Бальдвин вручил Роуэну, и еще более узким. Девушка резко выбросила клинок вперед, элегантным взмахом подняла его вверх и снова опустила.

Бальдвин наклонился.

– Ты меня понял, англичанин, – прорычал он на ухо Роуэну. – А если нет, то ты об этом горько пожалеешь.

Затем предводитель йотурцев выпрямился и скрестил руки на груди. Очевидно, он не собирался возвращаться к своему креслу. Роуэн не сомневался: если дочь Бальдвина окажется в опасности, этот гном тотчас же спрыгнет со стола и придет ей на помощь.

Что за безумие! Бальдвин хлопнул в ладоши, и Руна в тот же миг прыгнула вперед, рассекая мечом воздух.

Боже правый, вот это скорость! Роуэн вскинул свой меч, чтобы отразить удар. Несмотря на маленький размер клинка, он был тяжелым и неудобно лежал в руке. Другое дело – меч Руны, легкий и острый, как бритва. Хорошее оружие, которое Роуэн с радостью взял бы в руки – чтобы сражаться с мужчинами, не с Руной. Он знал, что не сможет сразиться с ней по-настоящему. И вовсе не из-за предостережения Бальдвина.

– Ну же, англичанин! – старалась раздразнить его Руна. – Я не такая уж чувствительная!

Этим обращением тамплиер был сыт по горло.

– Меня зовут Роуэн, – так же недружелюбно промолвил он.

Девушка насмешливо подняла бровь.

– Хорошо, Роуэн.

Тамплиер присматривался к ее бедру. В настоящем бою он не стал бы выдавать себя таким взглядом, но сейчас ему хотелось дать сопернице преимущество. Однако когда Роуэн нанес удар, Руна не успела увернуться – она, по всей видимости, сочла его нарочитый взгляд уловкой, призванной отвлечь ее внимание. Тамплиеру в последнее мгновение удалось повернуть меч так, чтобы он ударил бедро девушки плашмя.

Этим крестоносец ранил ее гордость; исполненный гневом взгляд Руны вонзился в соперника. Девушка рассекла воздух мечом, стараясь попасть в колено выставленной вперед ноги. Тамплиеру с трудом удалось увернуться от кончика ее клинка. Он все еще не мог привыкнуть к такому необычному противнику. Ободренная нерешительностью Роуэна – или разгоряченная своим гневом на него, – Руна атаковала соперника целой серией быстрых ударов. Когда девушка оглянулась на брата, стоявшего у входа, ее черты на мгновение смягчились. Но затем она снова подпрыгнула, словно серна, и обнажила зубы в яростном оскале. Роуэну опять вспомнились слова «Песни песней»: «Два сосца твои – как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями…» «Черт побери, Роуэн! О чем ты думаешь? Возьми себя в руки!» – приказал он себе.