Жаркие горы - [3]

Каррингтон налил стакан минеральной воды и пододвинул его гостю.

— Прошу. Остальное по твоему усмотрению. А пока поясни мне, что за цирк у нас в Белом доме. Сидя здесь, трудно понять, зачем позволяют старому ковбою так лихо вольтижировать на скаку. Он, по мне, и раньше не казался мудрецом, а сейчас так и вовсе выглядит дурачком.

— Боишься, Рони подпишет с красными договор?

— Ну, такого мне и на ум не приходило. Просто бывает обидно видеть, как он глупо подставляется на пустяках. Неужели те, кто рядом, не видят, что он живет в выдуманном мире?

— Еще в каком! — заметил Томпсон. — Недавно он рассказал журналистам анекдот из жизни Советов — рухнешь.

— Он их часто рассказывает.

— Этот был особо симптоматичный. Точнее, клинический.

— Не интригуй.

— Дело якобы происходит в современной Москве. Ночная темень. Близится комендантский час. Солдат с автоматом кричит прохожему: «Стой!» Тот не останавливается, а бежит. Солдат стреляет. Человек падает. «Зачем стрелял? — говорит офицер. — Этот тип до комендантского часа мог дойти до дому». «Не смог бы, — отвечает солдат. — Я знаю, он далеко живет».

— Ты меня разыгрываешь!

— Ни в малой степени.

— Тогда красным остается пошире распространить этот анекдот о себе, и от Рони ещё долго будет дурно пахнуть.

— Ты явно на стороне красных, Бен. Не потому ли, что сам служил в Москве?

— В Москве, но не ей. За то и был изгнан оттуда. Так что я чист, старина. Но нам все труднее строить из себя миролюбцев. Это факт. И адрес у империи зла может смениться.

— Не будь таким пессимистом. Я считаю, что ребята со старшего курса обмозгуют проблему.

Каррингтон улыбнулся. Он знал, кого имел в виду Фред. Многие их однокашники, правда со старшего курса, уже стали генералами и пополнили штат Пентагона и ЦРУ. Уж они-то не позволят никому — ни президенту, ни конгрессу — пройтись карандашом по штатному расписанию штаба войны. Ребята со старшего курса, в это Каррингтон верил твердо, скорее пойдут на локальный конфликт, организуют бросок морской пехоты на чужое побережье, дадут своей стране возможность потерять каких-нибудь пять — десять тысяч парней, чем разрешат за ненадобностью сократить на сто генералов штаты штабов и дивизий.

— Что касается старого ковбоя, — сказал Томпсон, — за него нам стоит держаться. Уйдет он, и мы, поверь, будем вспоминать его время как золотые деньки.

— Мне трудно возразить или поддержать тебя. В этой дыре масштабы видятся искаженными. Я как каменщик, который кладет стену, но не представляет, каким видит дом архитектор.

— Зачем кокетничать? Я не поверю, будто Бенджамен Каррингтон просто кладет стену. На своем участке он и архитектор и каменщик.

— Спасибо, Фред. Тем не менее я здесь не информирован о многом. Более того, многие вольты нашего ковбоя отсюда выглядят неожиданными и непонятными взбрыками.

— Это нюансы. Старик блажит, это верно. Он — рамоли́к. Но главное — противостоять русским, не делать им уступок, ни с чем не соглашаться — он вызубрил наизусть и помнит даже во сне.

— Посмотрим, посмотрим…

Каррингтон подошел к окну. От узла связи по дорожке к штабу шел шифровальщик. На этот раз он нес в руке черный чемоданчик, притороченный к запястью стальной браслеткой. Каррингтон поморщился. Обычно шифровки, поступавшие во второй половине дня, ничего хорошего не предвещали.

Он сам открыл дверь уоррент-офицеру и пропустил его в кабинет.

— Гарри, это полковник Томпсон. Новый шеф нашей плантации.

Клей щелкнул каблуками и почтительно склонил голову. Только после этого он раскрыл чемоданчик и передал Каррингтону телеграмму.

— Могу идти? — спросил он разрешения.

— Да, Гарри, идите. Каррингтон развернул телеграмму.

«Молния.

Совершенно секретно.

Только полковнику Каррингтону.

По прочтении уничтожить. В связи с началом вывода красными полков из Афганистана в регионе может возникнуть новая ситуация. Предлагаю срочно разработать меры для стабилизации положения. Продумайте, как воспрепятствовать уходу красных. Доложите для утверждения. Получение подтвердите.

Ричард Д. Браун, генерал-майор».

Каррингтон протянул бумажку Томпсону:

— Красиво сформулировано, верно?

Томпсон отодвинул телеграмму на длину вытянутой руки и прочитал ее, не надевая очков. Швырнул бумажку на стол.

— Сожги ее к дьяволу! Дрянь! Как все, что высиживают наши политики!

Он брезгливо подтолкнул телеграмму к Каррингтону. Тот взял ее за уголок, достал зажигалку. Желтый огонек лизнул листок.

— Рискованная оценка, полковник, — сказал Каррингтон насмешливо. Телеграмма в его руке быстро чернела. — Меры по стабилизации придется разрабатывать вам.

— К черту меры! Просто пошлю шефа подальше, а сам сделаю все как надо.

— Ты не изменился. — Каррингтон сел в кресло, закинул ногу на ногу.

— Что имеешь в виду? — спросил Фред.

— Твое командирское кредо: «Пункт первый. Полковник всегда прав. Пункт второй. Если полковник не прав, руководствоваться пунктом первым».

— Было и такое, — усмехнулся Фред. — Чего там скрывать! Но теперь я уже другой.

— Что имеешь в виду? — повторил Каррингтон вопрос Фреда.

— Принял более демократические, если хочешь, более гибкие взгляды.

— Забавно. Как это?

— Помнишь, каким образом президент Джонсон определял пригодность своих помощников?