Жарче, чем тропики - [26]

Ему не жить! — клялась про себя Мари. Пусть он пока еще расхаживает на своих двоих, но он уже труп! Он хочет войны, так он ее получит!

В то же время тоненький внутренний голосок нашептывал ей: он же не знал, что ты не хотела выходить за него замуж. Мари старалась не слушать внутренний голос, но он оставался безжалостным: ты испортила ему день свадьбы, унизила его в глазах сестры и зятя, оскорбила его еще раз…

В глазах у нее защипало от наворачивающихся слез. Внезапно Мари почувствовала себя несчастной как никогда. Какого черта ты не залезла в тот дурацкий вертолет, который мог доставить тебя в аэропорт «Абебе»? — в отчаянии спросила она себя.

И сама же ответила четко и ясно, честно и прямо, хотя это и было мучительно больно для собственной гордости. Только опасение, что она никогда больше не увидит Джамала, парализовало ее и лишило самоконтроля. Все то же неукротимое влечение, которое испортило жизнь ее матери и грозило тем же ее тетке, нашло в ней свою новую жертву. Может, эта склонность к саморазрушению заложена в моих генах, если на этот раз я не смогла убежать от Джамала… Все произошло так неожиданно и быстро, что меня захлестнуло мое собственное отчаянное желание.

Сама во всем виновата, печально призналась она себе. Защищая себя, я не допускала мужчин в свою жизнь, но такая самоизоляция не подготовила меня к натиску Джамала. И все же мой главный враг не он, а нечто внутри меня.

Принц — лишь запретный плод, олицетворение моих самых потаенных страхов: феноменально красивый, как мой отец, невероятно очаровательный, как мой отец, способный на экстравагантный жест, как мой отец, пользующийся успехом у женщин, как мой отец… Поистине убийственное сочетание мужских качеств! Да как же я могу желать подобного мужчину? Да что со мной такое, если я понимаю все это и все же не нахожу сил отделаться от столь пагубной страсти?

Мари стояла с отсутствующим взором в какой-то незнакомой комнате, пока Макана готовила ей ванну. Словно униженная ощущением, что изменила самой себе, Мари безвольно позволила служанке снять с себя намокшую, прилипающую одежду. Потом расслабленно погрузилась в теплую воду, рассеянно потерла ноющую от глубоких царапин руку.

— Хотите чего-нибудь поесть, госпожа? — предложила заботливая служанка.

Поглощенная своими мыслями, Мари вдруг обнаружила, что облачена в белую шелковую ночную рубашку. Со стеснением оглядывая себя, она заметила, что ее тело просвечивает сквозь тончайшую ткань, и покрылась лихорадочным румянцем.

— Спасибо, мне не нужна такая одежда.

— Вам не надо бояться, госпожа, — успокаивала Макана.

— Бояться — чего? — уточнила Мари.

— Принца Джамала…

— Я в жизни не боялась ни одного мужчину! — Издавая презрительный смешок, Мари прекрасно знала, что лжет. Джамал уже завязал ее нервы в жуткие эмоциональные узлы, и только его пугающая настойчивость вынуждала ее признаться, насколько она не в себе. Она же действительно готова была предложить ему любовную связь… на своих условиях… но этого оказалось недостаточно для Джамала. Он настаивал на полной и безоговорочной капитуляции. Ни за что! — свирепо поклялась она себе.

— Когда мужчина приходит в первый раз к своей женщине, она немного нервничает, — плела хитрую словесную паутину Макана, смущенно хихикая. — Сегодня ночью много женщин с завистью вздыхают и мечтают занять ваше место в кровати принца.

Мари даже перестала дышать и недоверчиво взглянула на служанку, которая уже пятилась спиной к выходу из спальни. Не желая верить услышанному, Мари встряхнула головой, отгоняя сексуальные мысли. Конечно же, Джамал и не думает прийти к ней! Эту ночь никак не назовешь брачной в обычном смысле слова, а Макана пребывает в блаженном неведении об обстоятельствах их бракосочетания и нынешней ссоры.

Не находя себе покоя, Мари взяла одну из оказавшихся под рукой книг. Ей попался изданный во Франции путеводитель, повествующий об образе жизни в Тропической Африке. В нем хватало нелепых и даже забавных ошибок, свидетельствовавших о незнании автором обычаев и предрассудков африканцев. А была ли я сама менее самонадеянной или более справедливой в своем ответном чувстве? Она заколебалась, наконец понимая, что постоянно ведет себя с Джамалом совершенно нелепо — и желает его, и все же ненавидит. А за что? За свою же собственную слабость…

Раздался звук открываемой двери, Мари резко обернулась и нахмурилась при виде Джамала. Его появление, казалось, парализовало француженку. Он остановил на ней свой откровенно оценивающий сверкающий взгляд, обежал глазами едва прикрытую одеждой фигуру, и все ее существо наполнила огненная смесь яростного негодования и смятения. Схватив халат, приготовленный Маканой в спальне, Мари прикрылась им, как защитным барьером.

— Что тебе угодно? — спросила она. Глаза Джамала вдруг засветились от нескрываемого удовольствия.

— Ты еще спрашиваешь? — прошептал он, снимая расшитую золотом верхнюю длинную одежду и оставаясь в белой нижней рубашке до колен.

— Что это ты делаешь?

— А ты как думаешь? — сразу же ответил он вопросом на вопрос.

Джамал раздевался! Мари отказывалась верить собственным глазам.