Жара и лихорадка - [44]

Никаких туалетов в микроавтобусе, естественно, нет, поэтому на станциях пассажиры выходят и ищут будку с надписью «Лаки лаки», что значит «Для мужчин». Водитель терпеливо ждет, потом свистит. Перед тем как двинуться дальше, он пересчитывает всех пассажиров, чтобы доставить их в целости и сохранности в Бофорт, тихий поселок в глубине острова.

Дожди шли долго и упорно, и все пропиталось влагой. После них сразу пригрело солнце, вода начала испаряться, и над верхушками деревьев нависли черные облака. Только мошки да букашки с удовольствием сновали туда и сюда, йсе же прочие божьи творения — в том числе и человек — были придавлены зноем и влагой.

«Мурут мэйл» не выдерживает, конечно, никакого сравнения со знаменитыми международными экспрессами, но местным жителям, в основном пользующимся узенькими тропинками, с большим трудом отвоеванными у джунглей, этот микроавтобус кажется верхом комфорта. Из «Мурут мэйл» мы пересаживаемся в машину, которая везет нас дальше по горному серпантинному шоссе. Когда надо переехать через речки или стремнины, мы выискиваем брод или такое место, где дно речки уложено бетоном, чтобы машина не застряла в иле и вода не залила мотор…

В небольших факториях вас всегда ждет под крышей на сваях китайский ресторанчик. Сам хозяин творит чудеса кулинарии из всего, что можно бросить в горшок… Понятие о самой лучшей кухне на свете трактуется ведь весьма широко: у нас бамбук ассоциируется с тоненькими жердочками на ширмах наших прабабушек, а здесь из него приготавливают сотни блюд. Побеги молодого бамбука необыкновенно вкусны. Гурманы, чрезвычайно редко появляющиеся в тех краях, тайком заглядывают под стол, чтобы убедиться, что кот, который там дремал, лежит на месте и не брошен в горшок. Лично я придерживаюсь железного правила никогда не спрашивать меню… перед едой.

В этих ресторанчиках меня всегда поражал набор напитков. В холодильнике, агрегат которого работает на бензине, потому что электричества здесь нет, стоит множество бутылок и банок с разноцветными этикетками. Чего тут только нет! И датское пиво, и французские коньяки, и шампанское, и шотландское виски, и голландские ликеры. Я по наивности предположил, что это все бутафория — бутылки стоят так, для декорации. Однако мой спутник, итальянский врач, быстро рассеивает мои заблуждения. Он говорит, что китайский торговец никогда не будет приобретать дорогие заморские товары, на которые у него не найдется покупателя…

Такой оазис цивилизации в зеленых джунглях всегда очень заманчив, особенно для путешественника, проехавшего целый день по тропической жаре, впереди у которого неизвестность…

В стороне от китайских лавчонок стоит построенный еще англичанами небольшой дом для «командировочных», как бы мы сказали. В доме душ и чистая постель, москитные сетки на окнах, бесшумно двигающиеся слуги-малайцы в белых одеждах. Радио на веранде транслирует из Сингапура передачи «ВВС World Service». Громкий звон Биг Бена поздней ночью и гвардейские полковые марши смешиваются со звуками джунглей. Диктор сообщает о событиях, происходящих далеко от Калимантана, от Сабаха, далеко от племени мурут…

«Постельная грамматика»

Люди, много лет назад решившие поселиться в тех краях, жили совсем по-другому. Я расскажу об одном из них, Вальтере Флинте, у которого в прошлом веке здесь была небольшая фактория. Он покупал у мурутов шкуры диких животных в обмен на иголки, нитки и дешевые безделушки. Дела молодого англичанина процветали. Сам же он вел однообразную жизнь холостяка. Тем, кто изредка навещал его, он признавался, что с нетерпением ждет вечера, чтобы выпить рюмочку. Итак, по вечерам он пропускал рюмочку, а потом ему предстояло провести долгую ночь в одиночестве. Как гласила тогдашняя колониальная заповедь, он должен был овладеть «постельной грамматикой», т. е. вступить в связь с женщиной из местного племени, чтобы она скрашивала ему ночи своей болтовней и обучала местному языку.

Вальтер Флинт за 125 малайских долларов купил себе в жены дочь вождя племени мурут, красивую девушку, по имени Лингуд. Сделка была «обмыта» обжигающим напитком, который муруты перегоняют из риса. В большой жбан — как мне объяснили — насыпают рис, заливают его теплой водой и ставят на солнце, а горлышко замазывают глиной. Через определенное время в затвердевшей глине пробивают бамбуком дырки и тянут напиток через бамбук, как через соломинку. Муруты любят выпить, как я потом убедился. Частенько к ночи вся деревня, вернее, все обитатели одного «длинного дома», бывают сильно навеселе. Я с беспокойством наблюдал за ребятишками, которые тоже ходили пошатываясь; вначале я подумал, что они страдают какой-нибудь формой паралича, но потом понял, что они просто пьяны. Этот печальный факт, да и многие другие помогли мне понять драму, о которой мне бы хотелось рассказать. Пьянство мурутов и других племен Калимантана — это, я бы сказал, «второй план», но без него трудно понять истинное положение вещей.

Итак, были великое гулянье и пьянка, когда Вальтер Флинт стал зятем вождя. Хотя в конечном итоге — как мы увидим — ни к чему хорошему это не привело… Так как племенная община велит делиться всем со всеми, то пустынный дом англичанина сразу же оказался битком набит какими-то братьями, сестрами, двоюродными братьями и сестрами, братьями двоюродных братьев, ну, словом, целой толпой людей, родство которых и невозможно было установить. Лингуд жевала бетель и равнодушно взирала, как родственники тащили из дома все, что можно было утащить.