Жанна де Ламотт - [30]

– Какого сеньора? – удивился Саша Николаич, все еще не понимая.

– А вот это надо выяснить, и я думаю, при помощи жандармерии или полицейских агентов, – предложил Орест, даже и в этом случае не оставивший своей привычки пускать в ход высокопарные выражения.

Саша Николаич подошел ближе к вору, которого крепко держали за руки и плечи, взглянул ему в лицо и, хотя тот отворачивался, узнал его.

– Вы?.. – только и произнес он.

Это был когда-то хорошо знакомый ему бывший граф Савищев.

– Отпустите его и оставьте нас одних! – приказал Саша Николаич таким тоном, что его послушались немедленно.

– Да, это – я! – сказал бывший граф Савищев, – счастье вам везет, и ваш верх всегда надо мною. Теперь я в ваших руках, и вы можете сделать со мной все, что хотите.

– Если бы это и в самом деле было так, – вздохнул Саша Николаич, – тогда я постарался бы сделать вас, насколько это возможно, счастливым и довольным!

– Но это не в вашей власти, – усмехнулся бывший граф Савищев. – Для этого вам необходимо не только вернуть мне мое состояние, но и титул, и положение.

Саша Николаич долго и пристально смотрел на графа Савищева.

– Скажите, зачем вы пришли сюда? – сказал он наконец, стараясь сделать это как можно тише и ласковее.

Но именно эта-то ласковость и была невыносимее всего для бывшего графа. Он, вероятно, предпочел бы, чтобы его арестовали и отвезли в полицию, но видеть перед собой этого человека, который как бы связывался с несчастьями самого бывшего графа, казалось Савищеву невыносимым и ему невыносимо же чувствовать к себе снисхождение и жалостливость Саши Николаича.

– Зачем я пришел сюда? – сказал он ему. – Я пришел сюда, потому что ненавижу вас!

– За что же?! – удивился Саша Николаич.

– Вам угодно знать, за что?.. извольте, я скажу!.. За то, что в то время как я лишился богатства, вы его приобрели, за то, что вы меня как бы вытеснили оттуда, где занимаете мое место теперь, в том обществе, в котором я родился и к которому привык… Вы – незаконный сын французского аббата, бастард, пользуетесь всеми правами дворянского происхождения, а я, прирожденный граф Савищев, объявлен незаконным!

– Но ведь не я виноват в этом!

– И я не виноват… Я не виноват ни в чем, а между тем ваше оскорбление, которое вы пустили мне в лицо, памятно для меня…

– Какое оскорбление?!

– Вы мне крикнули…

– Да! Помню! – сказал Саша Николаич, – я был неправ тогда… Мне не надо было забываться… Простите меня!

(При последней встрече Николаич назвал Савищева «жалким человеком» и указал ему на дверь).

Бывший граф Савищев вздрогнул весь и топнул ногой:

– Да не великодушничайте!.. Мне ваше великодушие отвратительно… понимаете, оно больше всего и оскорбляет меня!

Саша Николаич, добрый, простой и несложный человек, никак не мог понять, что творится в этот миг с его незваным ночным гостем. Он, напротив, хотел поговорить с ним в самом миролюбивом духе.

– Вы не думайте, – стал уверять он, – что мои слова неискренни. Напротив, уверяю вас, что я от всей души хотел бы вам помочь…

– Не надо! Не надо мне вашей помощи… Я обойдусь и без нее! Как вы не понимаете, что ваше поведение со мной мне обидно! Ну, вы меня поймали ночью при помощи ваших холопов у себя в кабинете. Вяжите… делайте все, что вам предоставляет закон, а не разыгрывайте благодетеля.

– Да нет же, я не разыгрываю, уверяю вас! – с искренним чувством произнес Саша Николаич. – Если вы пришли сюда, чтобы… – Он запнулся и с трудом договорил: – чтобы взять денег, то я дам их вам, и никто не узнает об этом!.. Если хотите, я буду давать вам каждый месяц…

– Я ничего не хочу! – опять топнул ногой бывший граф Савищев. – Ваших денег мне не нужно, потому что у меня самого достаточно их, и я сам могу вам платить ежемесячно. Но уж раз судьба нас свела вместе, мне надо, чтобы вы иначе расквитались со мной!.. Я не так глуп, чтобы отдаваться в ваши руки в то время когда вы думаете, что держите меня. Идя сюда, я принял свои меры…

С этими словами бывший граф Савищев выхватил из кармана обнаженный итальянский стилет и взмахнул им в воздухе. Но в это время Орест, не удалившийся со слугами, а лежавший, притаившись, под окном, как он лежал и во время разговора Саши Николаича с госпожой де Ламотт, одним прыжком очутился возле Савищева и остановил его руку, воскликнув:

– Помилуйте, сеньор, такие манеры не приняты в столичном аристократическом обществе, к которому мы с вами принадлежим…

Савищев рванулся от него, выпрыгнул в окно и побежал.

Саша Николаич удержал Ореста, который хотел последовать за ним, чтобы задержать его.

– Бог с ним, – сказал он, – пусть он скроется, а вы мне лучше скажите, откуда вы взялись и каким образом застали здесь этого человека?

– Из дивана.

– Из дивана?!

– Да, гидальго. Я был, по деликатному выражению вашей матушки, «нездоров»!

– Ну, это не ново! Дальше?

– Ваша ирония не уместна, ибо она прерывает связь моего рассказа. Конечно, мы настолько интимны с вами, что я открыл вам тайну моего нездоровья, но если вы помните, у нас с вами было условие, что я пьяный в вашу обитель не вхожу, а направляю свои стопы в палаццо моего собственного родителя. Но сегодня я по забывчивости попал в ваше священное жилище вдребезги пьяным… виноват в этом, главным образом, господин Борянский, душа-человек, аристократ, и одним словом, маэстро бильярдной игры. Но коньяк у него, это коньяк и сгубил меня, и я до того забылся, что нарушил наше условие. Однако, вступив пьяный в ваши чертоги, я, очевидно, устыдился, не пошел открыто через всю комнату, а стал искать себе укромного убежища и нашел его в этом диване. Все это я говорю предположительно, ибо никаких деталей не помню. Но факт тот, что я проснулся от шума, вылез из дивана и нашел здесь, как оказалось впоследствии, бывшего графа Савищева.