Жанна д’Арк - [73]

Следствие возобновилось 8 мая. Основными свидетелями были заседатели на первом процессе, но главные действующие лица к тому времени уже сошли со сцены: десять лет назад, 14 декабря 1442 года, скоропостижно скончался Кошон; Никола Миди, прочитавший проповедь на площади Старого рынка утром в день казни Жанны, умер от проказы примерно в то же время – но уже после того, как удостоился чести произнести торжественную речь пред маленьким королем Генрихом VI в день его въезда в Париж. Труп фискала Жана д'Этивэ был найден в сточной канаве 20 октября 1438 года. Что касается помощника инквизитора Жана Лемэтра, занимавшего столь незначительное место в истории процесса, точно неизвестно, был ли он еще жив, когда возобновилось следствие, во всяком случае, с 1452 года упоминания о нем в материалах следствия отсутствуют.

После проведенного расследования Жан Бреаль составил краткое изложение дела, так называемый "Summarium", который, следуя принятой процедуре, надлежало представить церковному суду – юристам, докторам канонического права, богословам; изучив документ, они должны были высказать свое мнение о сути процесса. Провели ряд консультаций во Франции и вне королевства ("Summarium" был передан богослову Венского университета Леонарду Бриксенталю).

В 1453 году – году, весьма богатом событиями, – Гийом д'Этутвиль был назначен архиепископом Руанским. А Талбот, старик Талбот (ему шел 81-й год), которого Жанна д'Арк некогда взяла в плен в битве при Пате, вновь появился в Бордо и примкнул к тем, кто всегда считал англичан своими сеньорами – ведь в провинции Гиень англичане пользовались домениальными правами и не держали себя как победители и захватчики (а именно таковым было их поведение в остальной части Франции). Но Талбот был убит 17 июля 1453 года в битве при Кастийоне, решившей судьбу этой провинции. В это же время во Франции и Риме узнали о падении Константинополя. Отныне оттоманы наводнили Ближний Восток, и их нашествие угрожало Европе.

Между тем Жан Бреаль решил возобновить процесс по отмене приговора. Он отправился в Рим, где добился рескрипта папы Каликста III о начале нового процесса (Каликст III сменил 8 апреля 1455 года Николая V). Для наблюдения за процессом назначаются три представителя папы: архиепископ Реймский Жан Жювеналь дез Урсен, епископ Парижский Гийом Шартье, епископ Кутанский Ришар Оливье.

7 ноября 1455 года в соборе Парижской богоматери состоялась чрезвычайно трогательная церемония: мать Жанны Изабель Роме с жителями Орлеана, пожелавшими ее сопровождать, предстала перед прелатами, назначенными святым отцом:

"У меня была дочь, родившаяся в законном браке, которая была достойно крещена и прошла конфирмацию и была воспитана в страхе перед Господом Богом и в уважении к традициям церкви, насколько то позволял ее возраст и скромное положение; так что, хотя она и выросла среди полей и пастбищ, она постоянно ходила в церковь и каждый месяц, исповедовавшись, получала таинство евхаристии; несмотря на свой юный возраст, она с великой набожностью и усердием постилась и молилась за народ, находившийся в столь большой нужде, и сочувствовала ему от всего сердца; однако… некоторые враги… привлекли ее к суду, поставив под сомнение ее веру, и… сей невинной девушке не оказали никакой помощи, и она предстала перед судом вероломным, жестоким и несправедливым, в котором не было ни капли законности… и ее осудили преступным и достойным порицания образом и, жестоко осудив, сожгли на костре".

Правдивый процесс

И вот начался правдивый, истинный процесс над Жанной. Перед представителями папы предстали свидетели, уже давшие показания во время предыдущих расследований, и некоторые новые, привлеченные к этому процессу, – всего допросили сто пятнадцать человек. Все они получили от короля "грамоты об отмене" (т. е. амнистии). Свидетели давали показания о своем участии в обвинительном процессе и последовавших за ним событиях. Из Парижа, где состоялись первые судебные заседания, суд переехал 17 ноября в Руан. Здесь свидетелей заслушивали с 12 по 20 декабря в большом зале архиепископского дворца. Затем с 28 января 1456 года проводили расследование в родных краях Жанны; и наконец, в Орлеане с 22 февраля по 16 марта перед судьями прошло множество людей, с восторгом вспоминавших об освобождении города. Семью Жанны представляли адвокат Пьер Можье и еще несколько человек, ведших дело по доверенности, среди них Гийом Превото. Для записи протоколов заседаний было назначено два писца, Дени Леконт и Франсуа Фербук; как полагалось, они поставили подпись на каждой странице подлинника протокола процесса, составленного в трех экземплярах (все они сохранились).

Эти показания являют нам совсем иной образ Жанны; каждое свидетельство имеет свои собственные нюансы и как бы свой акцент, ведь наряду с заседателями обвинительного процесса, проявившими удивительную забывчивость, свидетелями выступили бывшие товарищи по оружию, друзья юности, принцы крови, такие, как Дюнуа или герцог Алансонский, простые горожане Орлеана. Возникал портрет Девы, созданный теми, кто видел, как она жила. Однако этот портрет точь-в-точь совпадал с образом, вырисовывающимся из ответов, данных Жанной судьям. Два образа, одно и то же лицо.