Жанна д’Арк - [26]

Получив это ободряющее заверение, герцог и герцогиня Алансонские расстались. Затем мы находим Жанну в Сель-ан-Берри, куда также направился герцог "с очень крупным отрядом"; он даже сыграл партию игры в мяч с юным Ги де Лавалем – речь идет о дворянине, присоединившемся со своим братом Андре к королевской армии. Ги де Лаваль пишет матери – и это письмо сохранилось – об оживлении, царившем на дороге из Сель-ан-Берри в Сент-Эньян, где находился король:

"Здесь говорят, что монсеньор коннетабль ведет 600 вооруженных людей и 400 лучников, и что Жан де Ла Рош тоже идет, и что никогда еще у короля не было такой большой армии, какую ожидают здесь, и никогда люди так охотно не шли на дело, как сейчас".

Юноша с воодушевлением рассказывает, как в Лоше он встретился "в замке с монсеньером дофином. Это очень красивый и любезный господин, прекрасно воспитанный, ловкий и проворный для своего возраста; ему, должно быть, около семи лет" (имеется в виду будущий Людовик XI[50], которого Жанна тоже, возможно, видела во время своего пребывания в городе). Через всю свою жизнь он пронесет это свое детское воспоминание о встрече с Жанной и станет единственным из наших королей, выказавшим хоть какую-то признательность Жанне; он назовет ее именем двух из своих дочерей, законнорожденную и внебрачную (хотя, по правде говоря, имя Жанна в то время было довольно распространено).

Для Ги де Лаваля встреча с Жанной Девой тоже была событием. Жанна послала его бабке Анне де Лаваль, вышедшей замуж за Дюгеклена[51], "маленькое золотое колечко"; она понимала, что это слишком скромный подарок, но считала его знаком уважения и почтения к прославленной даме и доблестному воину, ее супругу. Ги в восторге от Жанны:

"Дева оказала очень хороший прием моему брату и мне, она была в боевом снаряжении, только голова оставалась непокрытой, в руке она держала копье. После того как мы приехали в Селль, я отправился к ней в дом, чтобы повидаться; она приказала принести вина и сказала, что скоро угостит меня вином в Париже. И кажутся божественными ее поступки, и радостно видеть и слышать ее".

Он описывает ее с восхищением и даже горячностью:

"Я видел, как она, в доспехах и при полном боевом снаряжении, с маленькой секирой в руке, садилась у выхода из дома на своего огромного черного боевого коня, который пребывал в большом нетерпении и не позволял оседлать себя; тогда она молвила: "Отведите его к кресту", который находился перед церковью на дороге. Затем она вскочила в седло, а он не шелохнулся, как если бы был связан. И тогда она обернулась к церковным вратам, находившимся совсем близко от нее: "А вы, священники и священнослужители, устройте процессию и помолитесь Богу". И тогда она отправилась в путь, приговаривая: "Спешите вперед, спешите вперед". Миловидный паж нес ее развернутое знамя, а она держала в руке секиру. Ее брат (Пьер или Жан?), прибывший неделю тому назад, уехал вместе с ней, он был в доспехах и вооружен…"

Луарская кампания

Письмо было написано в среду 8 июня, незадолго до отъезда. Жанна с братом отправляются в Роморантен, после чего и началось то, что назвали Луарской кампанией. Нужно было выбить противника из еще занимаемых им пунктов на берегах Луары и окрестных равнинных районов, чтобы гарантировать таким образом безопасность тылам армии, когда она вступит на дорогу к Реймсу. Ги и Андре де Лаваль очень хотели испытать себя в этой – первой для них – военной кампании и не скрывали нетерпения. Но их мать, видимо, написала письмо королю – изгнанная из Лаваля, она удалилась в Бретань, в замок Витре, – с просьбой не посылать молодых людей сразу же в бой.

"Вы вручили уж не знаю какое письмо, – продолжает Ги, – моему кузену де Ла Тремую, и теперь король пытается удержать меня при себе, пока Дева не подойдет к занятым англичанами пунктам вокруг Орлеана. Они будут осаждены, и туда уже послана артиллерия; но это совсем не волнует Деву, которая говорит, что, когда король направится в Реймс, я поеду с ним".

Но Ги де Лаваль намеревается уехать раньше. "И того же мнения мой брат", – добавляет он. После чего он настоятельно просит у своей матери прислать скорее денег: "У нас на все про все осталось только около трехсот экю французскими монетами".

Развитие событий отмечает та же стремительность, которая характерна для Жанны, когда она получает свободу действий. Вспомним, что она покинула Сель и отправилась в Роморантен, а оттуда к Орлеану. Остатки английской армии, изгнанной из Орлеана, под предводительством Саффолка отошли к Жаржо. Кроме того, герцог Бедфорд поспешил собрать другой крупный военный отряд, который под командованием прославленного Джона Фальстолфа должен был прийти на выручку.

Король поручил командование этой Луарской кампанией герцогу Алансонскому. Сначала герцог направил свою армию, насчитывающую 600 копий – значит, столько же рыцарей, а всего около 2000 человек, – на Жаржо; уже на следующий день количество воинов удвоилось, так как к армии присоединились отряд Орлеанского Бастарда и люди Флорана д'Иллье, капитана Шатодена. Между капитанами разгорелся спор: следует ли идти на штурм города? Считалось, что отряды англичан там многочисленны. И вновь только вмешательство Жанны заставляет их действовать: