Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 1 - [55]

Успокаивая графа она затевала то псовую охоту на кабана, то потешные бои между пажами, то просто конные прогулки по окрестностям Анжера, благо снега в тот год выпало немного. И всякий раз упрашивала не торопить события, подождать. И доводы приводила, один разумнее другого, как, к примеру, тот, что многие дворяне, явные сторонники Бургундского дома, стали таковыми лишь из-за глубокого уважения к мощной личности герцога Филиппа. «Дайте им время, – убеждала герцогиня. – Полубезумные выходки его сына отвратят от Бургундии многих. И тогда им ничего иного не останется, как, либо держать нейтралитет, либо примыкать к вашей партии».

Но даже на это почтительно слушающий граф всего лишь растягивал рот в подобие улыбки, целовал мадам Иоланде руки, а потом с назидательным видом, который она терпеть не могла, замечал, что, раз уж всех этих дворян до сих пор не отвратило от Бургундии подлейшее из убийств, то и в будущем уповать на них не стоит.

Пожалуй, единственное, за что в те дни мадам Иоланда могла испытывать благодарность к графу Арманьякскому, было то, что в Анжу он явился с многочисленной свитой. И самым приметным в этой свите оказался не кто иной, как мессир Танги дю Шастель.

Вот уж где была подлинная удача!

Понаблюдав за мессиром пару дней, герцогиня неожиданно пригласила его осмотреть оружейни Анжера, потом библиотеку и, судя по всему, осталась очень довольна тем впечатлением, которое произвел на неё этот рыцарь.

– Душенька, откуда такой интерес к простому дворянину? – поинтересовался герцог Анжуйский, который едва смог припомнить давний случай на турнире с подаренным шлемом.

То есть, про шлем он, конечно же, помнил – стоила вещица действительно немало – но сам турнир и мессира Танги вспомнил с трудом. Да и то, лишь после того, как господин дю Шастель, представляясь, рассыпался перед ним в благодарностях за явленное тогда благородство.

– Мне давно уже советовали обратить на него внимание, – сказала герцогиня. – Мессир умён, судя по отзывам графа д'Арманьяк, отличный воин, к тому же, не лишен романтизма и ярый приверженец истинного рыцарства.

– Ну и что? – удивился герцог. – И у нас таких вассалов, хоть пруд пруди.

– У нас – да. Но мне нужен был человек со стороны. И, кажется, господин дю Шастель именно тот, кто надо…

Мадам Иоланда не стала обременять мужа подробностями ещё одного своего плана. Хватит с него и возни с графом д'Арманьяк и его партией. Но мессиром дю Шастель она занялась всерьёз и привлекла к этому делу ещё и отца Мигеля.

– Господин Танги, как всякий воин, не слишком хорошо образован. Постарайся это исправить, – наставляла духовника герцогиня. – Но учти, что времени у тебя не так много. Я планирую серьёзно поговорить с рыцарем уже до конца этого года, и к моменту разговора он должен иметь четкое представление о любых аспектах будущей беседы и, так же чётко, определить свое отношение к ним.

План мадам Иоланды заключался в том, чтобы приставить к забытому всеми маленькому принцу Шарлю надёжного человека. Этому человеку следовало не только воспитывать мальчика в нужном направлении, но и втайне ото всех внушать нелюбимому никем ребёнку представление о себе, как о будущем правителе.

Такая деликатная миссия требовала крайне осмотрительного исполнителя, но даже сам поиск его нужно было осуществлять с крайней осторожностью. Не скажешь же, в самом деле, абы кому: «Извольте воспитывать третьего сына королевского семейства, как будущего короля»! Если человек глуп или привык выполнять приказы не задумываясь, он, конечно, мало что поймёт, но от такого воспитателя толку мало. А если он умён, то подозрения в государственной измене обеспечены.

К тому же, мадам Иоланда нисколько не кривила душой, когда говорила герцогу Анжуйскому, что не хочет привлекать к своим планам вассалов Анжу. В идеале, она бы вообще отмежевалась от мальчика, как можно дальше, чтобы никому, даже просто так, от нечего делать, не пришло в голову задаться вопросом: а что у неё там за интерес? И, если бы отцу Мигелю удалось хорошо подготовить мессира дю Шастель, а потом и ей самой поговорить с ним достаточно откровенно, не возбуждая подозрений в попытке совершить государственный переворот, то мессир Танги явился бы идеальным кандидатом на роль воспитателя будущего короля.

«Он без конца твердит мне о своей преданности, – размышляла герцогиня, – и я легко могла бы взять с него клятву выполнить любое поручение, даже прежде чем он узнает, в чём это поручение будет заключаться. Но беда в том, что мне не подходит слепой исполнитель, или человек, связанный по рукам и ногам честным словом, который вынужден будет исполнять то, к чему душа не лежит. С такими людьми, как господин дю Шастель, можно и нужно действовать только напрямую и с открытым забралом, как любят говорить все эти рыцари, свято соблюдающие свой кодекс. И, слава Богу, что они ещё не перевелись…»

Единственное, чего в данном случае мадам Иоланда опасалась, было то, что процесс подготовки может слишком затянуться, а времени оставалось не так много. Но отцу Мигелю долго возиться не пришлось. Мессир дю Шастель оказался не так уж и прост, и гораздо умнее, чем ожидалось.