Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 1 - [40]

«Идиллия», – с отвращением подумала Изабо, вспоминая события четырёхлетней давности. Луи тогда так пошло её обманывал, а выскочка Мариетта совсем обнаглела. То, что она шпионила для Филиппа Бургундского – это ещё полбеды, но заявить, во всеуслышание, в присутствии королевы, что ЕЁ герцог подарил ей замок – это вообще ни в какие ворота… И Луи тоже хорош – от свеженького раскис, размяк, решил, что весь свет просто обязан его обожать… Господи, до чего же ничтожными становятся мужчины, когда смотришь на них глазами обманываемой женщины! И какой странной начинает казаться уходящая любовь…

Королева перекрестилась. Всё-таки, о покойном плохо нельзя… Но и хорошего из той поры вспомнить нечего. Глупости сыпались из Луи, как остроты из королевского шута, веселя его многочисленных врагов. Париж роптал, граф Арманьякский несколько раз открыто просил одуматься, но кто б его ещё слушал! Для Луи все было прекрасно – там любовь, тут любовь, власть, Париж, Франция… и собственное самодурство. О, чёртов Библейский змей, ну почему ты не подсунул яблоко Мудрости Адаму?!

Пришлось отравить эту дуру Мариетту.

А тут ещё и герцог Филипп так некстати умер. И его кривоногий сынок стал Жаном Бургундским, получив, вместе с титулом отца всё его полномочия. Теперь он являлся опекуном, и не только короля, но и королевских детей. То есть, говоря по-простому, получил законные права влиять на дофина и воспитывать его по собственному усмотрению!

«Плаха и палач с тупым топором…»

Как только Луи узнал, что Бургундец едет в Париж, он тут же закатил Изабо настоящую истерику. Не хочу, дескать, делить власть с этим недомерком! И потребовал немедленного отъезда с ним и с дофином в Мелен, а оттуда в Шартр.

Наивный, он думал, что всё ещё имеет дело со старым герцогом Филиппом! Ан, нет! Жан Бургундский оказался не такой уж дурак. Хотите ехать – пожалуйста, ещё и лучше, но только без дофина. Поэтому, въехав в город и узнав о выходке Луи, Бургундец даже с коня не слезал, а промчался от одних ворот до других и с половины дороги вернул наследника престола в столицу.

Встреча, которую, по слухам, им устроили граф Клевский и архиепископ Льежский, была сродни национальному празднику. Свора, наконец-то получила вожака, способного повести её на крупного зверя. И политические качели закачались с перевесом всё больше и больше в одну сторону.

Если Луи собирал армию для похода на Париж, якобы узурпированный Бургундцем, тот немедленно созывал армию, превосходящую втрое. И не забывал при этом показывать, что действует, якобы, не по своей воле, и призвать в свидетели все нейтральные стороны в лице герцога Беррийсккого, герцога Бурбонского, а также других принцев и сеньоров, которые, как по заказу, съехались в Анжу к королю Сицилийскому…

Изабо потёрла лоб рукой.

Вся Франция… Булоне, во главе с сиром Арпеданом, Шартр, Дрей и Нанси с герцогом Лотарингским, клан Алансонов, а за ними весь Орлеан… Луи везде терпел поражения и был обречён, но упрямо стремился в Париж, полагая, что брат короля – это почти король, со всеми правами и полномочиями. Никакие доводы им в расчёт не принимались, никакие уговоры не действовали. То одно, то другое ополчение топталось вокруг столицы, нанося окрестным поселениям урон, сравнимый с эпидемией чумы. Того и гляди, могла начаться гражданская война.

Но тут, по счастью, вмешались нейтральные стороны.

Приехавшие к Луи герцог Анжуйский и герцоги – Беррийский и Бурбонский – не слишком деликатничая, поставили брата короля перед выбором: или он один сражается против всей Франции, или идёт на мировую с Бургундцем. В последнем случае все обещали обставить с максимальным почтением и для Луи, и для королевы.

И вот, три дня назад, перемирие состоялось.

Принцы не обманули – народ кричал приветствия, путь был устлан цветами и временно просветлевший умом король лично соединил руки брата и кузена, а затем, нежно облобызал супругу. Он всем подарил своё прощение и понимание…

Это он-то – понимание!

Изабо, уже в который раз, вздохнула и отошла, наконец, от зеркала.

«Что ж, – подумала она, – коротышке Жану не впервой подбирать за умершими титулы, должности и деньги. Подберёт и любовницу. Слухи слухами, но у нас тут всё тайное становится явным только когда удостоверено крепкими доказательствами. До сих пор связь королевы и герцога Орлеанского почиталась, как союз регентши и одного из опекунов. И если медальон сейчас принесут, значит, погибели королевы Бургундец не желает…»

Изабо вернула факел на место, села на постель и коснулась рукой остывших простыней.

А всё же жаль, жаль, жаль… Бургундец – не Луи. Говорят, он груб и хамоват, и лицо у него злое… Однако, теперь выбирать не приходится. К тому же, приз в лице королевы коротышка Жан вполне заслужил уже хотя бы тем, что начал рискованное дело и довёл его до победного конца…

В дверь спальни робко постучали.

Сердце Изабо вздрогнуло, но сильнее не забилось. «Будь, что будет, – решила она, вставая, – я уже устала бояться».

Засов скрипучий, точно голос у судейского, зачитывающего приговор, отодвигался с трудом. Однако, бледный оруженосец прямо с порога протянул ей драгоценный медальон, словно помилование.