Жаклин - [35]

«Позаботьтесь о том, чтобы никто не носил такой одежды, как у меня, — писала она. — Я думаю, что вы захотите взять некоторые из моих платьев для вашей коллекции, но мне хочется, чтобы моя одежда принадлежала только мне, и я не желаю видеть в ней разных там маленьких толстушек. Вы лучше меня знаете, как поступить, чтобы никто не наладил выпуск дешевых подделок. Я хочу, чтобы ни у кого не было таких платьев, как у меня. Так что заранее никому не следует говорить о моих нарядах…

А теперь я заканчиваю письмо, и вот еще кое-что напоследок:

1) Извините, что не обратилась к вам с самого начала. Теперь я совершенно счастлива.

2) Защитите меня — я у всех на виду и не знаю, как избежать этого.

3) Будьте добры доставить мне все необходимое вовремя, так, чтобы я ни о чем не волновалась.

4) Имейте в виду, что каждый раз, когда вы будете посещать Белый дом, вы должны обедать с нами и развлекать бедного президента и его жену в этом ужасном месте.

5) Я всегда считала, что, если мы с Джеком отправимся в официальную поездку во Францию, я тайно пойду к Живанши и закажу там себе одежду, чтобы мне не было стыдно появляться на людях. Но теперь я знаю, что мне нет нужды делать это. Вы создаете такую прекрасную одежду».

Джекки не рассматривала инаугурационный бал как вечеринку и считала его политическим событием. Но так как во время бала ей предстояло стать центром внимания публики и телевизионщиков, она решила играть роль первой леди, которая, по ее мнению, должна быть ничем не хуже королевы.

Глава восьмая

Джек Кеннеди стремился вернуться в Вашингтон, где его как новоизбранного президента ждали вечеринки и приемы. Радуясь своей победе и желая хорошенько отметить ее, он с энтузиазмом принимал все приглашения. Хотя Кеннеди не любил классическую музыку, он с нетерпением ждал начала торжественного концерта в честь инаугурации в Конституционном зале. В городе намечалось пять балов, и он планировал потанцевать на каждом из них. Идея проведения парада перед Белым домом очень ему понравилась, несмотря на то, что пришлось бы провести несколько часов на холоде. Привыкнув за многие годы к компании кинозвезд, он с волнением приветствовал голливудских знаменитостей, которые собрались выступить на гала-концерте, финансируемом демократической партией и организованном Фрэнком Синатрой и Питером Лоуфордом. Он гордился тем, что после принесения им президентской присяги Роберт Фрост прочитает свои стихи, а Марион Андерсен споет для него «Звездно-полосатый стяг». В общем, Кеннеди относился к торжествам с мальчишеским восторгом.

Для Джекки, однако, все это оказалось тяжким испытанием, которое страшило ее. Она не переносила шумных толп, потных рукопожатий и фотовспышек. Она отказалась присутствовать на приеме для заслуженных женщин в Национальной художественной галерее, где пришлось бы приветствовать четыре с половиной тысячи гостей. Она отказалась пойти на прием в честь вице-президента и миссис Джонсон, которых она презирала. Не появилась Джекки и на вечеринке, устроенной для молодых демократов, равно как и на приеме, который устроил губернатор. Она ответила отказом на приглашение мистера и миссис Уиллеров отобедать у них перед инаугурационном балом и не пожелала посетить вечеринку, которую устраивали Джин Кеннеди Смит и ее муж в Джорджтауне. Так что новый президент должен был повсюду ходить один.

Кеннеди уехал из Палм-Бич раньше Джекки, потому что она вообще не хотела уезжать оттуда, пока ее не убедили, что ее присутствие в Вашингтоне необходимо. Она настояла, чтобы Пьер Сэлинджер выступил с заявлением о том, что по совету врачей миссис Кеннеди ограничится посещением только самых значительных событий.

Обычно женщина оправляется после кесарева сечения за шесть недель. Джекки отдыхала уже два месяца после родов, но не хотела перенапрягаться.

Когда Кеннеди оказался на борту самолета, летящего в Вашингтон, к нему подошли корреспонденты разных изданий, один из которых сказал: «Нам кажется, что миссис Кеннеди одевается лучше всех женщин в мире».

Кеннеди окинул их холодным взглядом и сухо ответил: «Если вы хотите говорить о серьезных вещах, то я готов к беседе с вами». Он боялся этого вопроса с того момента, когда обнаружил, что Джекки называли самой модно одетой женщиной 1960 года и внесли ее в список наиболее модных женщин мира. Когда Джекки узнала об этом, она была вне себя от радости. Но старалась не подавать виду, так как муж негодовал по этому поводу, утверждая что ее болезненный интерес к одежде погубит его новую администрацию.

«Я так и вижу, — кричал он, — этих французских кутюрье, которые саботируют наш новый курс».

Джо Кеннеди был изумлен. «Всю свою жизнь я тратил тысячи долларов на одежду для моих женщин, — говорил он, — а теперь мне приходится отказаться от всего этого».

Несмотря на то, что новоизбранный президент расстроился, его мать поздравила свою невестку, хотя ее обидело то обстоятельство, что она сама не попала в список самых модных дам. Джекки в своих высказываниях постаралась пощадить чувства своей свекрови: «Я нахожусь в числе самых модных женщин впервые в жизни, и это несмотря на то, что в течение года я была беременной, — говорила она. — Я рада помочь индустрии, производящей модную одежду, но, мне кажется, мною пользуются торговцы. Я не хочу стать символом моды. Я просто хочу прилично одеваться. Одежда тяготит меня. Она надоедает мне. Но приходится одеваться, от этого никуда не денешься».