Жаклин - [109]

Он позаботился о Джекки, выделив ей ежегодный пенсион в 155 000 долларов до конца дней. Такую же сумму получали оба ее ребенка, Полагая, что она захочет оспорить это решение, он проинструктировал своих адвокатов, чтобы те препятствовали ей всеми легальными средствами.

После путешествия в Акапулько состояние здоровья Онассиса резко ухудшилось. В это время он занимается постройкой пятидесятидвухэтажного небоскреба в Нью-Йорке с 250 квартирами и девятнадцатью этажами, выделенными под офисы. «Олимпик Тауэрс» — так назывался этот небоскреб — выходил окнами на собор св. Патрика.

Он больше не притворялся, что их брачные отношения с Джекки складываются нормально. Теперь он редко появлялся с ней в общественных местах и всегда в сопровождении других лиц. Джекки жила своей жизнью в квартире на Пятой авеню, он проживал в парижском отеле «Пьер». В конце концов, под давлением дочери Онассис начал готовиться к разводу.

Втайне от жены он поручил своему преданному помощнику, Донни Мейеру, войти в контакт с Ройем Коном и спросить того, сможет ли он представлять Онассиса на бракоразводном процессе. «Он позвонил мне в присутствии мистера Онассиса, — вспоминает адвокат, который в 1950 году входил в комиссию сенатора Джозефа Маккартни по расследованию антиамериканской деятельности. — Он сказал, что мистер Онассис хочет расторгнуть брак». Аристотель также нанял частного детектива, который должен был следить за Джекки, надеясь добыть свидетельства ее неверности, которые можно будет использовать в суде. Хитрый грек понимал, что наличие таких свидетельств уменьшит его затраты. Он полагал, что, если она не спит с ним, значит, спит с кем-то другим.

Онассис тайно делал приготовления к разводу. А Джекки всячески опровергала слухи о разрыве через свою секретаршу, Нэнси Такерман. «Это полный абсурд», — утверждала она. Друзьям Джекки говорила, что ее муж болен, тронулся умом, и что с ним совершенно невозможно иметь дело, но о разводе речь не идет.

Но Джекки не знала, что помощники Онассиса открыто объявили их отношения «несовместимыми». Она понимала, что они не заявили бы этого без его согласия. Тем не менее она не предпринимала никаких попыток поговорить с ним на эту тему и фактически игнорировала его, живя своей жизнью.

Осенью она вместе с детьми и Ли вылетела в Ньюпорт, чтобы присутствовать на скачках. Разыгрывался кубок Америки. Через несколько дней она вернулась в Нью-Йорк, посетила косметолога, совершила пробежки в Центральном парке и сделала прическу в салоне красоты Кеннета. Она купила свой зимний гардероб у Валентино и приобрела за 200 000 дом в Бернардовилле для охоты на лис. На каникулах она возила детей в Кению и вступила в комитет по спасению вокзала «Гранд Централь». Она посетила Международный фотоцентр и написала об этом статью для «Ньюйоркера».

Онассис решил публично унизить свою жену, создав дело, которое оправдало бы его развод. Он попросил своего секретаря пригласить из Вашингтона в Нью-Йорк любителя грязных сплетен, Джека Андерсона. Этот журналист никогда не встречался с Онассисом, и очень удивился, когда ему позвонили и пригласили на обед. Он с готовностью принял предложение. За ним прислали лимузин, который доставил его в «Клуб 21», любимый ресторан Онассиса.

В прошлом магнат со смешанными чувствами любви и ненависти относился к прессе. Он взял за правило поощрять таких журналистов, как Судзи и Эрд Уилсэн, но частенько бранил и даже избивал фотографов и репортеров. Иногда он соглашался давать интервью. Иногда же просто говорил им, что они могут писать о чем нем что угодно, ему наплевать. Когда появились сообщения о его смерти, он рассмеялся и сказал, что не будет опровергать этот слух.

Понимая, какую власть имеет пресса, он теперь хотел использовать ее в своих целях. За обедом с Джеком Андерсоном он начал жаловаться ему на свою жену. «Зачем ей такое количество одежды? — спрашивал он. — Ведь я постоянно вижу ее в одних и тех же джинсах». Он повел Андерсона в свой офис, где представил его своим помощникам и оставил его с ними, чтобы те могли ему все объяснить.

Андерсону показали множество документов, свидетельствующих о транжирстве Джекки. Он узнал, что Онассис давал Джекки 30 000 долларов в месяц, но пришел в ярость, увидев ее астрономические счета. В конце концов, он снизил сумму до 20 000, несмотря на ее протесты.

Джекки чувствовала себя жертвой его тирании и стала ненавидеть его за то, что он ограничивает ее в деньгах. Они начали ссориться. Если верить рассказам друзей, Джекки особенно взбесил эпизод с Элизабет Тейлор в Риме.

Онассис и кинозвезда обедали в ресторане, когда какой-то посторонний человек стал приставать к мисс Тейлор. Онассис плеснул ему в лицо бокал шампанского и постарался, чтобы об этом узнали во всем мире. Джекки была взбешена.

«Мне стыдно за тебя, — говорила она. — Дети прочитали об этом случае и им стало стыдно перед другими людьми. Как ты мог быть таким вульгарным?»

Его простонародные забавы, которые когда-то восхищали Джекки, теперь лишь огорчали ее. Ее ужасали его выходки и дикие оргии, которые он устраивал на «Кристине». Она больше не участвовала в хоровом пении и танцах, которые он обожал. Она не жаловалась на то, что ей «приходится торчать на Скорпио все лето». Британские дипломат, сэр Джон Рассел, который часто бывал на острове, характеризует ее как замкнутую особу, которая ни с кем не могла найти общий язык.