Жакерия - [7]

Гайон. Полгода назад его увидал Этьен Дюре и взбесился.

Рено. Я не думаю, чтобы он был настоящим оборотнем, но он так же опасен. Не больше двух недель назад мы нашли старого лесника Матьё, растерзанного этими дьяволами в клочья.

Моран. Днем у них еще образ человеческий, ночью же они совсем волки и ходят на четвереньках. Не дальше, как вчера, я слышал их вой.

Броун. И вы верите этим бабьим сказкам? Ваш Оборотень — просто храбрый малый, и он из мести пошел в разбойники. Лучше бы он поступил стрелком в какой-либо вольный отряд. Но для этого надо еще посмотреть, как он стреляет.

Моран. Будьте покойны, стреляет он так, что барон никогда не выедет на охоту без хорошей охраны да еще надевает кольчугу под бархатное платье.

Броун. Английская стрела не пробьет только миланскую кольчугу, надетую поверх плотного гамбизона[31]. А ну-ка, выпьем!.. Не очень-то вы любите, как я погляжу, своего барона; везде одно и то же.

Рено. Да, везде. Вот в Жене есть...

Моран. Тсс! Тебя подслушивают.

Броун. С вами обращаются, как со скотом.

Гайон. Хуже! Лошадей они кормят на славу и лечат их.

Броун. Да, и, по правде говоря, вы послушнее, чем лошади.

Моран. Послушнее?

Броун. Да, вы послушнее, терпеливее, чем лошади: вас бьют, а вы не брыкаетесь. У меня на родине народ не такой смирный. Когда я кланяюсь сеньору, он снимает шапку передо мной. А вздумай первый лорд Англии поспать с моей женой, я заставлю его уплатить пени двести франков, и счастлив он будет, коль я не всажу в него стрелу.

Моран. Ну и ну! Значит, крестьяне у вас — господа, что ли?

Гайон. Кто ж у вас работает в поле?

Броун. Всяк работает на себя, паренек; всякому достается то, что он зарабатывает. Мы все, видишь ли, свободные люди. Выпьем же во славу старой Англии!

Гайон. Выпьем. Когда я с друзьями, меня всегда мучит жажда, а я давненько не пил вина! Мы голь; нам его купить не на что.

Рено. Не стану я пить за Англию. Память о битве при Пуатье камнем легла мне на сердце.

Моран. А я выпью за здоровье короля стрелков, потому что он славный товарищ. Надо выпить: ведь он платит за вино, а для нас не каждый день бывает такой праздник.

Броун. Хорошо сказано! Выпьем, почтеннейшие! Забудьте ваши печали! Мы, англичане и французы, теперь на полгода друзья[32]. А вы, там, тоже наполняйте стаканы, полно вам думать о Пуатье.

Рено(Броуну). А ведь король-то попал в плен по вине господ.

Броун. Ах, если бы вы видели, как эти господа, закованные в железо, валились под нашими стрелами, — можно было лопнуть со смеху!

Гайон(Броуну). Что вам стоило приберечь одну для сеньора д'Апремона?

Моран. Берегись, Гайон! Ты, как выпьешь, становишься чересчур болтлив.

Гайон. Наплевать! Что мне от этого сделается? Буду говорить! Хочу ехать в Англию и хочу, чтобы Жильбер д'Апремон ломал шапку передо мной.

Моран. Он пьян!

Рено(Броуну). Мне говорили, что наши стрелки славно дрались при Пуатье, но сеньоры погубили дело.

Броун. Это правда.

Гайон. Да, это правда. Они все губят. Кто посмеет сказать, что это не так?

Моран. Да замолчи же!

Броун. Вашим стрелкам хотелось драться как следует. Но с такими луками, как у них, только по воробьям стрелять.

Гайон. Господин стрелок! Возьмите меня в Англию, я хочу стать наконец барином.

Броун. Хочешь, молодчик? Тогда возьми лук, пойди разыщи военачальника, которого я тебе назову, и ты станешь вольнее и счастливее любого короля.

Гайон. Да, да! Я хочу стать королем, клянусь чревом святого Ферреоля.

Броун. А вам, друзья, вот что надобно сделать. С такими руками и плечами, как ваши, не стыдно ли вам ковырять землю? Шпага сбоку, щит на спину — и весь свет будет ваш.

Рено. Я люблю родину, как ни тяжело мне здесь жить.

Моран. Разве нам можно уйти с земли барона? Он нас живо заставит снова взяться за плуг. И у меня спину ломит, лишь подумаю, как он наказал бы нас за такую затею.

Броун. Даже король не в силах вернуть тебя из вольного отряда. Мы повинуемся только начальнику, которого сами же избираем.

Рено. Будь мы даже свободны, мы не стали бы шататься по свету. Мы любим кров, под которым родились.

Броун. Все вы, французы, одинаковы. Вечно жалуетесь, а все не можете набраться смелости, чтобы стать свободными.

Моран. Вам легко говорить, приятель.

Появляется Симон.

Рено. Что такое с Симоном? Эй, Симон! Что с тобой? Ты нездоров?

Симон. Немудрено заболеть от того, что я сейчас видел. Там, подле дерева, валяется тело Жирара; оно разрублено на куски, и барские псы пожирают его.

Все(кроме уснувшего Гайона). Какой ужас!

Броун. Как! Святой Георгий! Он кормит собак человеческим мясом?

Симон. Я стал швырять камнями в собак и хотел закопать тело, да мимо шел сенешаль; он грозился меня повесить за то, что я бью барских собак и нарушаю правосудие барона.

Броун. Ну, пусть он только попадется мне на полет стрелы!..

Моран. Видано ли такое беззаконие? Вот отчего на раке святого угодника Лёфруа не проступили сегодня капли пота. Он разгневан.

Гайон(просыпаясь). Что вы там говорите? Почему перестали пить?

Броун. Кормить собак человеческим мясом!

Гайон. Кто говорит о еде? Я готов хоть сейчас. При еде надо пить, не то подавишься.

Рено. Знаете, друзья, что мы сделаем?