Жак де Моле - [7]

— Посмотри, дорогой Тибо, — произнес Магистр с улыбкой. — Это наша земля, которую мы все вынуждены были покинуть и куда мы все вернемся или уже вернулись, чтобы остаться здесь навечно.

— Какое небо, какие цвета! Наверное, так выглядит рай небесный, — прошептал юноша, и на губах его заиграла улыбка.

— С одним лишь различием, дорогой мой брат, что этот рай нам следует завоевать сегодня.

— Я не совсем понял вас, Магистр. Разве Париж не является нашей собственностью?

— Нет. Король живет еще в Лувре, а Лувр долго не будет принадлежать ордену. Однако подобные разговоры при виде Лиль-де-Франса довольно опасны. Лучше сообщите братьям, что мы, перед тем как спуститься в долину, сделаем небольшой привал.

По команде братья спешились. При этом каждый знал, что делать в следующий момент. В ордене был точно установлен порядок дня в отношении молитв, посещения церкви, трапез и т. д., а также точной регламентации были подвергнуты известные военные обычаи в походе, на поле битвы, поэтому в очень короткое время на вершине холма появился боевой лагерь с шатром Магистра в центре и по периметру была выставлена охрана.

Жак де Моле в критическую минуту решил обратиться к мнению своего совета. Выбранный Великим Магистром без каких бы то ни было возражений со стороны братьев, де Моле принадлежал ордену всем существом своим. Будучи выходцем из бедной бургундской семьи, де Моле мог рассчитывать лишь на себя. В противном случае ему оставалось повторить судьбу многих и многих благородных людей Франции, без следа исчезнувших в ее виноградниках. Быть благородным в ту эпоху означало иметь благородных родителей, дедов и прадедов — и так до первого всадника, который появился в роду в незапамятные времена и который уже давно превратился в легенду.

К XIV веку общее число благородной части населения Франции превышало чуть больше одного процента. Самыми богатыми из них считались те, кто получал от своих владений доход, равный 10 тысячам ливров в год. Это были крупные сюзерены. Следующими шли рыцари, которые имели одного или двух вассалов и чей доход составлял всего 500 ливров в год.

Внизу этой пирамиды находились бедные воины, у которых не было ничего, кроме благородного происхождения, дома и куска земли. Их доход составлял всего 25 ливров в год. Эти несчастные вполне могли стать прототипами будущего Дон Кихота Ламанчского на его тощем Россинанте. Им оставалось рассчитывать лишь на свой меч и на то, что их военное искусство могло понадобиться властительному сюзерену, который решил отправиться в Святую землю.

Там, в далекой Палестине, карьера бедного воина могла претерпеть самые фантастические взлеты. А здесь, во Франции, его ждали лишь унижение и нищенское существование, если он был благороден не только по своему происхождению, но и в душе. В случае же, когда благородство было зафиксировано лишь на пергаменте, подобные рыцари, чтобы не умереть с голоду, занимались виноделием, содержали трактиры, торговали, собирали налоги и прочее.

И без того немногочисленное сословие растворялось без следа среди людей низкого звания и уже не помышляло ни о каких высоких целях, кроме заботы о хлебе насущном.

Еще в 1294 году до Магистра каким-то чудом через казначея ордена дошла копия завещания, которое оставил после смерти друг его детства Гийо. Это с ним, с Гийо, юный Жак мечтал о будущей жизни воина, с ним обсуждал возможное путешествие в далекую Палестину и грезил о Святой Земле, глядя на зеленые виноградники соседних холмов родной Бургундии.

Так вот, Гийо не захотел покидать Францию и тихо прожил жизнь в родных краях. После смерти он оставил по себе лишь две постели, три одеяла, меховую накидку, два небольших ковра, один стол, три скамейки, пять сундуков, две курицы, немного окорока и пять пустых бочек в погребе, а также рыцарский шлем и копье. Фамильного меча при описи не обнаружилось.

Магистр вспомнил тогда, с какой душевной болью прочитал он этот убогий список. Вспомнил, как оплакал своего друга детства, его потерянную для ордена жизнь и в соответствии с таинством совершил мессу в христианском храме, а также молитву богу зла Багомету, чье металлическое изваяние, украшенное золотом и серебром и напоминающее не то череп мертвеца, не то лицо старца с большой бородой, он специально достал из футляра, а затем аккуратно положил реликвию назад, надежно закрыв потаенный шкаф на ключ.

Душе бедного Гийо должна была быть приятна такая забота, где бы эта душа ни обитала после смерти: в мире Света или в мире Тьмы.

Завещание несчастного Гийо дошло до Магистра потому, что сын умершего друга решил не повторять ошибки отца и сдал бургундским тамплиерам под расписку все оставшееся имущество. Чтобы не тащить весь этот скарб с собой в Палестину, юный воин взял лишь самое необходимое, получил расписку и налегке отправился на поиски удачи. Подобные расписки являлись одной из статей дохода ордена. Это был прообраз будущей банковской системы Западной Европы. Великий пре-цептор Иерусалима считался казнохранителем и отвечал за состояние всех ценных бумаг: завещаний, расписок, индульгенций и прочее.