Ж - значит жертва - [44]

— Даже не начинай. Ты будешь делать то, что они сказали.

— Давай я буду таким же послушным, как ты. Насколько я помню, ты делаешь, то, что хочешь, и черт с ними со всеми.

Стэси выключил зажигание и поднял руки вверх. — Все. Мы сейчас же идем назад и говорим с доктором.

— Что с тобой такое? Я сказал, я буду делать, что мне велели… в главном. Заводи машину и поехали. Мне нельзя огорчаться. Это написано здесь, — он помахал конвертом.

— Не написано. Я сам это читал.

— Ты читал мою историю болезни?

— Конечно. Твоя карточка лежала в ячейке у тебя на двери. Я знал, что ты будешь врать.

Я наклонилась вперед: — Ребята, если вы собираетесь ссориться, я выйду и пойду пешком.

В конце концов Долан сказал: — Ну ладно.

В Кворум Инн, во время ужина, настроение Долана улучшилось и напряжение между ними исчезло. Долан продемонстрировал благонамеренность, заказав запеченную рыбу с лимоном, овощи на пару, зеленый салат и бокал красного вина, что, как он поклялся, ему было разрешено. После нашего дня вредных для здоровья продуктов, мы со Стэси ели запеченную курицу, салат и те же самые паровые овощи. Ко времени, когда нам подали кофе без кофеина, было ясно, что нам больше не о чем говорить. Утром Стэси собирался везти Долана обратно в Санта-Терезу на взятой напрокат машине, оставляя машину Долана мне. Дело приплыло к неизбежному затишью. Мы ждали бумаг, ждали результатов экспертизы, короче, ждали прорыва, который может никогда не наступить. Я точно присоединюсь к ним через день-два, если ничего не сдвинется с места.

Долан сказал: — Только не нарывайся на неприятности.

— Какие неприятности? Тут ничего не происходит.

Утром во вторник я видела их отъезд в восемь часов, помахав на прощание, когда Стэси выезжал со стоянки. Я вернулась в свою комнату, собрала грязное белье, нашарила мелочь на дне сумки и отправилась в прачечную, в полуквартале от мотеля. Я сидела и наблюдала за собственными трусами. Это превосходило изучение документов, но не сильно.

Глава 13

Не прошло и десяти минут после моего возвращения из прачечной, как я услышала стук в дверь. Это была Фелисия Клифтон.

— Приятный сюрприз. Заходите.

Она вошла, протягивая руку, чтобы успокоиться. Она была очень расстроена и дрожала.

— Фелисия, что случилось? Что-то с Паджи?

Она молча кивнула. Я закрыла за ней дверь, сказав: — Здесь вы в безопасности. Успокойтесь.

Фелисия упала на стул. — Они позвонили в семь. Они думают, это он. Им нужно, чтобы кто-то посмотрел, но я не могу. Они велели мне придти.

— Куда? В отдел шерифа в городе?

Она кивнула. — Это плохо. Его нет несколько дней. Если бы он был ранен, они бы не вызвали меня туда, правда?

— Вы ничего точно не знаете. Они звонили вам на работу?

— Я еще была дома. Даже не знаю, как добралась сюда.

— Мы поедем вместе. Оставьте вашу машину, где она есть, поедем на моей. Только возьму свои вещи.

С курткой и сумкой в руке, я выпустила Фелисию и захлопнула за нами дверь. Открыла ей дверцу, обогнула машину и села за руль.

Когда мы вошли в отделение, я усадила Фелисию на деревянную скамью в коридоре, а сама зашла в офис. Я объяснила дежурному, кто такая Фелисия и почему мы здесь. Он передал меня детективу Лэссетеру, который появился из глубины офиса. Ему было за сорок, чисто выбритый, аккуратно подстриженный, с ранней сединой. Одет в обычную одежду, под серой спортивной курткой видна кобура. Он говорил негромко. — Нам позвонила женщина, которая живет у шоссе 78, шесть километров от Хэзелвуд Спрингс. Вы знаете это место?

— Я знаю участок дороги, о котором вы говорите.

— На холмах, поблизости от ее дома, живут койоты, поэтому она держит свою собаку в доме, если она сама не во дворе и не может приглядывать за ней. Вчера собака убежала. Ее не было всю ночь, а когда она вернулась утром, то притащила кость. Руку, вообще-то. Дежурный вспомнил звонок Фелисии насчет Седрика. Большинство из нас его знают, но мы хотим, чтобы посмотрел кто-нибудь еще.

— Я с ним встречалась только один раз и не уверена, что узнаю его руку. Если только это не та, что с татуировкой.

— У нас сохранилось постановление об его аресте в 1981. Там, вместе с его фотографией, есть описание его татуировки, которая, кажется, совпадает.

— Можете вы снять отпечатки пальцев?

— Большая часть пальцев пожеваны, но мы попробуем.

— Где же все остальное?

— Это все. Мы не знаем.

Я уставилась на него, моргая, пораженная идеей, которая только что пришла мне в голову.

— Кажется, я знаю.

Я вспомнила звук хлопающего на ветру пластика и койота, неторопливо отрывающего плоть от того, что я тогда подумала, было недавно убито.

— Я думаю, он в Тули-Белли.

Мы с Фелисией целый час сидели в машине, с подветреной стороны заброшенного комплекса. Сейчас запах разлагающейся плоти был безошибочным. Мы ждали, пока коронер осмотрит останки.

В конце концов, детектив Лэсситер подошел к машине и спросил Фелисию, не хочет ли она взглянуть на тело. — Он не в очень хорошей форме, но вы имеете право его увидеть.

Фелисия взглянула на меня: — Идите вы. Я не буду смотреть, если все так плохо.

Тело Паджи было покрыто темным пластиковым покрывалом, закрепленным камнями, и положено в небольшое углубление, прямо перед тем домом, который я осматривала.