Зерно граната - [35]

Гера вспыхнула. Сияние её искр увеличилось во много раз, она поднялась с трона и прогремела на весь дворец так, что его своды содрогнулись, а жуткое эхо уносило ее голос в глубины Аиды.

— Да как ты смеешь так разговаривать со мной? — чуть не плевалась ядом супруга Зевса. Ее красивое лицо искривилось в гримасе гнева. — Я — Верховная Богиня, твоя повелительница, Богиня семейного очага и счастья!

Вот эта женщина богиня семьи? Та, что не дрогнув убила ни в чем не повинных детей? Просто потому что ей так захотелось? Ослепленная просто завистью и злобой?

— Поэтому я и убиваю целыми семьями ублюдков моего мужа. Чтобы стереть даже память о его измене, — произнесла Гера, снова бросив на меня взгляд.

— Но Вы же сама мать! — не выдержала я, выходя из-за спины Танатоса. Я изо всех сил старалась смотреть твердо на Геру, а перед глазами стояли заплаканные лица чужих малышей, которые никогда не увидят маму и папу. — Как вы могли позволить мужчине, пусть даже он и сам Зевс, так ослепить Вас?

За спиной послышался полустон-полувсхлип Бога Смерти. Танатос сделал шаг ко мне и прислонившись почти вплотную к моей спине придало мне уверенности.

— Как смеешь ты дерзить мне, — с яростью почти прошипела Царица Богов, направляясь ко мне медленной поступью ослепленной гневом обманутой жены. — Ты — сама выродок моего мужа! Выродок, которого прятали от моего праведного гнева. Поверь мне, девочка, я бы не пощадила тебя… Я бы нашла способ уничтожить тебя. Если бы я знала, то не перед чем бы не остановилась. И поверь, моя сестра Деметра, не смогла бы тебя спасти.

«Ну я же просил…» — еле слышно простонал Танатос мне на ухо.

— Дети не выбирают! Ни родителей, ни когда им родиться! — я стояла на своем, но и понимала, что это может плохо для меня закончиться. Теплилась надежда, что Гадес не даст меня в обиду. — Это ведомо лишь мойрам, что приходят благословлять родившегося, вместе с первым его вздохом!

— Тогда я надеюсь, что они благословили тебя на последний, — почти ровным голосом проговорила Гера и сделала решительный шаг в мою сторону, вытянув руку. — Если нет, то ты можешь пожаловаться им, из Элизиума. Лучше поздно, чем никогда.

Я посмотрела на Гадеса в надежде найти помощь, но он не шелохнулся. Просто стоял и усердно хмурился.

— Как странно, — оскалилась Гера, подбираясь всё ближе ко мне, — В тебе чувствуется сила Зевса, но её ничтожно мало. Либо твоя мать не Деметра, а простая смертная… Либо ты оказалась настолько никчемной, что даже не смогла принять силу Отца Своего. Позор семьи стирается кровью…

Гадес по — прежнему не шевелился, а от Геры ко мне поползли две светящиеся змеи. Я впала в оцепенение и не могла пошевелиться! Ненавижу змей! Ненавижу и боюсь! Память очень вовремя подсказала, что таких же она отправила, когда Геракл был младенцем, чтобы убить его. Я бросила взгляд на Гадеса и едва шевельнула губами одно слово: «Помоги…», но он молчал.

— А что это изменит? — я напрягла связки, чтобы голос не дрожал и звучал очень спокойно. Дыхание Танатоса опалило затылок. как бы подбадривая Он рядом, отлично! У меня появился шанс. — Моя смерть не поменяет ничего. После меня найдется ещё одна, и ещё, и ещё тысячи других. Если мужчина не чувствует дома тепло, любовь и заботу, то он ищет ее на стороне!

Гера вся покраснела от гнева и злобы, а змеи увеличились в размерах и быстрее поползли в мою сторону. А потом случилось то, что выбило меня из равновесия окончательно.

— Персефона, закрой рот! — прогремел голос Гадеса, гулко отражаясь от стен тронного зала. Взгляд темного бога потемнел, а я чувствовала такой животный ужас, что остолбенела.

Гера торжествующе улыбнулась, глядя на меня. Она, как и я, поняла, что Повелитель Аиды не станет заступаться за меня. Змеи подползли опасно близко и встав на хвост угрожающе зашипели. Перед лицом мелькнула рука Танатоса, схватила меня за талию и резко дернула. Я опять стояла за спиной Бога Смерти. Одним движением меча он снес головы змеям и тихо усмехнулся.

— Кого хочу я осчастливить, тому уже спасенья нет! Это все? — дерзко спросил Танатос, указывая концом лезвия на обезглавленных змей. Они по инерции ещё продолжали извиваться. Фу. — Я ждал большего от Царицы Богов. Видимо, не следовало.

Бог смерти разочарованно вздохнул.

— Ты зарываешься Черный Бог! Как ты смеешь так вести себя с первородной богиней? — пронзительно завизжала Гера, глядя, как тают на полу обезглавленные змеи. — Зевс отомстит тебе за моё оскорбление! Он этого так не оставит.

— Серьезно? — продолжал Танатос, рассматривая перекошенное злобой лицо Верховной Богини. — Придёт и ваше время с Зевсом. Как ты думаешь, захочет ли Зевс встретиться со мной раньше положенного срока? Будешь ли ты оплакивать его, как верная жена?

На губах Четного Бога блуждала ядовитая усмешка. Так боги тоже смертны? Но тогда как же…

— Ты угрожаешь самому Громовержцу? — глаза Геры опасно сверкнули, ее губы искривились в подобии улыбки, — Ты и вправду настолько глуп, чтобы угрожать ему?

— Гера. я — смерть! — рассмеялся Танатос. — Я угрожаю всему сущему! Мы бы поговорили с тобой на эту тему поподробнее, но я вижу, что ты уже собираешься вернуться на Олимп. С моей стороны было бы невежливо, напоминать тебе о том, что вы сами создали меня. Во время битвы с титанами каждый из вас, первородных богов, отдал мне то, что показалось вам не нужным. Зевс отдал мне, вместе с силой, сдержанность, чтобы я не стремился к власти. Ты, Гера, отдала мне с частичкой своей силы — смирение и жалость. Гадес передал мне хладнокровие, чтобы я не задумываясь отнимал жизнь. Деметра передала мне любовь. Афродита отдала мне верность, чтобы я следовал приказам и знал на чьей я стороне. Посейдон отдал мне способность к созиданию. А после победы над Титанами, вы заточили меня в Аиде. Вот и вся благодарность душе, которая изначально погибла от твоей ошибки, Гера. Но в этом есть преимущество, в отличии от вас, я не слышу зова из глубин, что делает Богов безумными.