Зерно богоподобной силы - [3]

Миллер схватил ручку, поставил подпись, взял чек и, круто повернувшись на каблуках, вышел из студии, закрыв за собой звуконепроницаемую дверь. Эд Уандер задумчиво поглядел ему вслед и стал засовывать бумаги обратно в портфель.

Джерри подавал ему знаки из операторской; Эд поднялся и, закуривая сигарету, неторопливо направился к нему.

— Послушай, — проговорил он, — где, черт возьми, ты берешь свои костюмы — уж не в Армии ли Спасения? Из-за тебя у программы убогий вид. А чем ты набиваешь свою допотопную трубку — угольной пылью, что ли?

Не выпуская трубки изо рта, оператор хмыкнул и проговорил:

— У нас ведь не телевидение. А хоть бы и телевидение — все равно я бы на экран не попал. Ну как, крошка Эд, ты отправил его налегке?

— Ты о ком?

— Об Александре Великом, о ком же еще?

— Он оказался жуликом.

— Знаешь, может, у него и не все дома, только он верил в то, что говорил. И считал, что рассказывает чистую правду.

— Мне так не показалось. И потом, ты же знаешь, Джерри: бюджет нашей передачи ограничен.

— Ну да. И если к концу месяца что-то остается, все оседает у тебя в кармане. Небось, кругленькая сумма набегает.

— А тебе-то что?

— Ничего. Просто люблю наблюдать тебя в действии. Можно заменить автоматикой девять людей из десяти, но вечный ловкач вечно прибудет с нами.

— Лучше не суй нос в мои дела, если не хочешь нажить неприятностей, вспыхнул Эд.

Джерри извлек трубку изо рта и добродушно хмыкнул.

— Неприятностей? Уж не от тебя ли, Крошка Эд? А если ты и вздумаешь доставить кому-нибудь неприятности, — он глубокомысленно оглядел свой правый кулак, — то один хороший удар по твоим потешным усикам мигом исправит дело.

Эд невольно попятился, но быстро овладел собой и язвительно поинтересовался:

— Так ты только за этим меня и звал?

— Толстяк заходил, пока ты был у микрофона. Хотел тебя видеть.

— Маллиген? Что ему здесь надо так поздно?

Эд повернулся и, не дожидаясь ответа, вышел. Сразу за звуконепроницаемой дверью операторской кабины находился небольшой холл. Здесь были еще две такие же двери — одна вела в третью студию, которой Эд Уандер пользовался для своей ночной программы, другая — в коридор.

По коридору Эд добрался до своего рабочего места.

Прежде чем подойти к столу, чтобы оставить портфель, он остановился рядом с Долли и изобразил на лице изумление.

— Боже милосердный! Что ты сделала со своими волосами?

Девушка потрогала прическу.

— Тебе нравится, Крошка Эд? Это последний крик итальянской моды. Стиль «фантази».

Он скорбно прикрыл глаза и покачал головой.

— Неужели у женщин больше никогда не будет нормальных волос?

Потом подошел к столу, положил портфель в ящик и запер на ключ, после чего, на ходу поправляя галстук, направился к кабинету Мэттью Маллигена. Постояв перед дверью несколько секунд, он деликатно постучал два раза.

Шеф сидел за письменным столом, слушая музыку в стиле рок-н-свинг, которой заканчивалась программа Эда Уандера, и вид у него был такой, будто у него от этой мелодии изжога.

— Вы хотели меня видеть, мистер Маллиген?

Шеф взглянул ему прямо в глаза и раздельно произнес: — «Да будет страна моя всегда права…» — и выжидательно смолк.

Эд Уандер недоуменно поморгал. Собеседник явно ждал от него окончания цитаты. Он судорожно порылся в памяти и брякнул: — Гм… «но, права или лева, это моя страна».

— «…но, права она или нет», — укоризненно поправил Маллиген. Теперь я вижу, что вы не состоите в нашем обществе.

И тут до Эда дошло. Общество Стивена Декейтера[5] — организация, которая даже берчистов[6] считала чересчур левыми. Поговаривали, что Маллиген — ее член.

— Нет, сэр, — честно признался Эд. — Я подумывал о том, чтобы получше ознакомиться с деятельностью Общества и, может быть, даже вступить в него, но передача отнимает у меня уйму времени, А вы, мистер Маллиген, еще не решили вопроса о переводе ее на телевидение?

— Нет, — буркнул Маллиген. — Да сядь ты, не отсвечивай — это меня нервирует. Я вызвал тебя, Крошка Эд, вовсе не затем, чтобы обсуждать твою программу, но, раз уж речь зашла о ней, то вот что я тебе скажу: я представлял ее не совсем так, когда покупал у тебя идею. Ну да, конечно, ты приводишь какого-то типа, который болтает, будто летал в тарелке на луну, но почему никто ни разу не привез ничего с собой — ни камешка, ни песчинки? А эти твои ясновидящие! Хотя бы раз кто-нибудь предсказал, что глава советского правительства слетит в следующий вторник, а потом — бац! — Так оно и есть. Вот это я понимаю, ясновидящие. Тогда из-за твоей программы билось бы не меньше дюжины спонсоров.

От отчаяния и бессилия Эду захотелось закрыть глаза. Но он сдержался и торопливо сказал:

— Так зачем вы меня вызывали, мистер Маллиген?

— Что? Ах, да. Что ты собираешься делать завтра вечером, Крошка Эд?

— У меня свидание. Завтра у меня выходной, мистер Маллиген. — Ну, так прихвати ее с собой. Послушай, ты когданибудь слышал о чудике по имени Йезекииль Джошуа Таббер?

— Не думаю. Такое имечко я бы запомнил. Только навряд ли я смогу отменить свидание.

Шеф не обратил на его слова никакого внимания.

— Он какой-то псих, помешанный на религии, или что-то в этом роде. Но все дело в том, что в наше Общество поступила пара писем и телефонный звонок с жалобами на этого типа, понятно? В них говорится, что он ведет подрывную деятельность.