Зерно богоподобной силы - [19]

— Нет, вы только послушайте, — призвал глава «Кой Парфюм». — Это же не что иное, как подрыв американских устоев! — И он стал читать, всем своим пронзительным голосом выражая осуждение: «Запланированное устаревание, вызванное колебаниями моды, — наверное, один из самых невероятных элементов нашей невероятной экономики. Вот вам пример, ничуть не хуже других: детройтские автофлаеры претерпевают изменения не реже двух раз в год. В прошлом году автофлаеры компании „Дженерал-Форд“ по вечерам обходились всего четырьмя фарами: по две спереди и сзади.

А в этом их украшают уже четырнадцать — задние, передние, боковые… Очевидно, дизайнеры никак не могут решить, зачем столько источников света. На некоторых моделях часть хвостовых огней — фальшивки, которые даже не присоединены к электрической сети.

Сходную ситуацию мы наблюдаем и с кухонными плитами: для того чтобы внушить домохозяйкам, будто их прежние плиты безнадежно устарели, хитроумные дизайнеры прилепили к последним моделям столько панелей управления, что они стали походить на рубки боевых подлодок. На них можно насчитать тридцать пять кнопок и шкал. Но когда Союз потребителей разобрал одну из таких плит, то обнаружился интересный факт: под кожухом многие из этих шкал ни к чему не присоединены. Это тоже фальшивки».

Уонамейкер Дулитл обвел собравшихся взглядом прокурора и похлопал ладонью по газете.

— Типичный подкоп коммунистов, — проблеял он. — Коварная завуалированная попытка подорвать нашу экономику.

— Вот-вот! — поддержал его кто-то, хлопая ладонью по столу. Раздался общий ропот возмущения.

— Кто он такой-этот Баз де Кемп? — осведомился Дулитл. — Неужели наши газеты готовы нанять любого вредителя, который прикидывается честным журналистом? Разве их теперь не проверяют? Не рассматривают с позиций благонадежности? — Он снова хлопнул по газете. — И что это за редактор, который пропускает такие неприкрытые нападки на две из важнейших отраслей нашей промышленности — производство автофлаеров и кухонного оборудования? А ведь только на прошлой неделе наш президент обратился к народу с призывом: «Покупайте, покупайте, покупайте — этим вы способствуете процветанию нашей страны!». Как спрашивается, мы можем добиться полного потребления наших товаров, если женщины горбатятся над допотопными плитами, а семьи чуть ли не целый год ездят щ разболтанных, вышедших из моды автофлаерах?

Услышав имя База де Кемпа, Эд навострил уши.

Должно быть, Баз умом тронулся, если пишет такие вещи. Ведь так недолго и чокнутым прослыть.

Дженсен Фонтейн, который, очевидно, председательствовал на этом собрании, постучал молотком по столу.

— Вносится предложение: рекомендовать издателю «Таймс-Трибьюн» призвать этого безответственного писаку… как там его?

— Баз де Кемп, — машинально брякнул Эд.

Все взгляды тотчас устремились на него. Он почувствовал, как врезается в шею галстук.

— Так вы знакомы с этим ярым коммунистом? — взревел Дженсен Фонтейн.

— Да, сэр. Доводилось встречаться пару раз. Только он не коммунист. Если его послушать, так у него такое хобби — откапывать разные чудные политикоэкономические теории. Видите ли… — конец фразы повис в воздухе: Эд увидел, что его слова произвели на собравшихся не особо благоприятное впечатление.

— С кем поведешься, от того и наберешься, — мрачно изрек кто-то.

Фонтейн снова постучал по столу.

— Есть еще предложения?

Маллиген торопливо заговорил:

— У меня предложение: пусть комитет, состоящий из тех, кто помещает рекламу в «Таймс-Трибьюн», обратится к издателю с письмом, где выразит неодобрение по поводу статей с красным душком, которые стряпает этот парень, де Кемп.

— Давайте второй вопрос, — сказал кто-то.

Последовал нудный отчет некоей библиотечной комиссии. Как явствовало из доклада, у нее трения с детским отделом городской библиотеки, который отказался убрать с полок книги о Робин Гуде.

Вдруг Эд насторожился: Дженсен Фонтейн только что упомянул его имя.

— Насколько мне известно, — говорил отец Элен, — за время моего отсутствия было получено несколько писем с жалобами на подрывные призывы, содержащиеся в так называемых проповедях некоего… — он заглянул в лежащий перед ним листок и недоверчиво фыркнул, — некоего Иезекииля Джошуа Таббера. Член Общества Элен Фонтейн, моя дочь, и сотрудник УАНТи-Ви посетили собрание, которое устроил этот Таббер, в результате чего Элен на несколько дней слегла в постель. А сейчас мистер Эдвард Уандер даст нам полный отчет.

Эд поднялся. Все это перестало ему нравиться, к тому же у него возникло неприятное подозрение, что лавров ему здесь не сыскать.

— Дело в том, — сказал он, — что я не специалист в области подпольной подрывной деятельности. Я, конечно, знаю, что это важное дело — оберегать страну от коммунистического засилья и все такое. Но, видите ли, работая на УАН-Ти-Ви, я всякого насмотрелся. Может быть, кто-то из вас, друзья, слушает по пятницам «Потусторонний час»…

— От тебя ждут отчета по Табберу, Крошка Эд, а не саморекламы, зловеще прошипел Маллиген.

Эд откашлялся.

— Да, сэр. Если быть откровенным, то из того, что я там услышал, следует: Таббер, скорее, антикоммунист, чем коммунист. По крайней мере, он сам так утверждает. Он критиковал людей за то, что они слишком большое внимание уделяют материальному, вещам, которые имеют или приобретают, вместо того, чтобы интересоваться духовным… так мне, во всяком случае, показалось.