Зерно А - [63]

Не знаю, сколько прошло времени. Я открыла глаза и, конечно же, ничего не увидела. Но я могла поклясться, что что-то услышала, что-то, кроме своего дыхания и сердцебиения. Схватив зажигалку, я чиркнула колесиком. Сверху доносилось какое-то шелестение. С каждой минутой оно становилось все ближе и ближе. Я слышала мужские голоса, прорывающиеся сквозь эти звуки. Они тоже, казалось, приближались.

И это был не Кудрявцев с его братией, равно как и не мой брат. Я задумалась: а где же я все-таки нахожусь? Голоса были мне незнакомы.

Я сжалась, когда животное, скорее всего, собака, заскулила и стала царапать лапами по крышке прямо над моей головой. Синий огонек пропал – закусив губу, я выпустила накалившуюся зажигалку из пальцев. Тьма была все такой же густой. По крышке топтались и жалобно скулили.

Приглушенный мужской голос что-то произнес, что я не смогла разобрать. Да я и не вслушивалась особенно. Лапы с удвоенной силой заелозили по гробу, пока собака (ладно, я предполагала, что это именно собака, а не что-то иное) не выбралась из ямы со мной, на дне.

Какое-то время ничего не происходило, я даже подумала, что это было сном. А потом щелкнули замки, крышка поддалась под чьими-то сильными руками и тьму разбавила полоска света. Крышка откинулась в сторону. На лицо посыпался снег и земля. Ледяной воздух прижался к телу, обжигая содранное горло и руки. Надо мной было ночное звездное небо. И три силуэта на его фоне. Один из них принадлежал огромной лохматой собаке. Высунув язык, шумно выдыхая облачка пара, она залаяла.

Мужчина, тот, что откинул крышку гроба, присвистнул. У него была мохнатая огромная голова, что на деле оказалось шапкой-ушанкой и бородой, столь гармонично сочетавшихся друг с другом. Из-за объемной куртки и множества одетых под нее свитеров его тело казалось опухшим, будто у надувного снеговика. Собака заходилась лаем, неистово маша хвостом и бегая по краю ямы. Я поднесла руку к лицу, когда земля посыпалась на лоб.

- Привет, - прохрипела я. – Помогите, прошу вас.

- Иисусе Христе и пресвятая Дева Мария! – выдохнул мужчина в шапке-ушанке. – Олежа! Ты только посмотри!

Второй мужчина с такой же мохнатой головой (из-за шапки-ушанки и кустистой бороды, разумеется) зацокал языком:

- Твою же мать, Славик, надо было сразу делать ноги! Нам ли не знать, что гробы никогда не бывают пустыми? Особенно те, что закопаны на свалке! – Последние слова Олежа буквально провизжал.

Славик не торопился с ответом. А когда ответил, голос его был тих и спокоен:

- Девушка нуждается в нашей помощи.

- Нуждается в нашей помощи! Ты бы слышал себя! А что, если она только и ждет, чтобы свить из наших кишок веревки?

- Тьфу ты! Да ты посмотри на нее! Посмотри, кому говорю. Дались ей твои паршивые кишки.

Я слушала перепалку и вежливо не перебивала, пропуская мимо ушей все крепкие выражения. Нависший над ямой Олежа язвительно заметил:

- То, что она выглядит как темноволосый ангел, еще ничего не значит. Мишка тоже иногда выглядит как святой, а потом берет и сгрызает к чертям собачьим пару-тройку лиц.

- Так, все, Олежек, прекращай ерундить.

- Это ты прекращай ерундить! Как хочешь, а я умываю руки. Меньше знаешь – крепче спишь.

- Ах ты трусливое дерьмо, - беззлобно фыркнул Славик. – Лучше болтай поменьше и попридержи Барона, иначе он вновь свалится в яму.

- Если из-за тебя со мной что-то случится…

- Ничего с тобой не случится, - перебил его Славик, - разве что в кое-то веки сделаешь хорошее дело. Как вас зовут? – Когда я представилась, он деловито продолжил: - Значит так, Рита, сейчас я помогу вам вылезти отсюда.

Это претендовало на лучшее, что я слышала за последнее время.

Большие мозолистые руки обхватили мои ладони. Чтобы не вскрикнуть от боли, я закусила щеки изнутри. Снег и земля крошились при малейшем прикосновении. Олежа вытянул меня наверх так, будто тащил мешок с картошкой, в то время как Славик позволили мне опереться ногами о его плечи. Я буквально вывалилась из яма и упала на колени. С шумным сопением ко мне подскочил Барон и начал лизать мое лицо горячим шершавым языком. Улыбнувшись, я погладила сенбернара. От него шел неслабый запашок, как, впрочем, и от обоих моих спасителей. Я уже знала, куда попала по воле Кудрявцева. И с удивлением обнаружила, что, не смотря на боль, сжала обе руки в кулаки.

Я слышала о загородной свалке множество историй, чтобы внести ее в свой персональный список «Запретных уголков развлечений Порога». Впрочем, благодаря Кудрявцеву мои развлекательные горизонты значительно расширились.

Что-то действительно умерло во мне, пока я лежала там, под землей, в любезно предоставленном похоронным бюро Кудрявцева гробу. Быть похоронной заживо, потерять всю надежду на спасение, оплакивать себя и брата. О, кто-то ответит за это.

- Олег, поверьте, ваши кишки и уж тем более веревки из них мне ни к чему, - прохрипела я. Казалось, будто в горле застряла подушечка с иглами. – Вы случайно не знаете, какое сегодня число?

Если вопрос и был неожиданным при других обстоятельствах, то не сейчас.

- Тридцатое декабря, - ответил Славик. Он выбрался вслед за мной и стоял, широко улыбаясь и поправляя съехавшую шапку.