Зерно А - [40]

Вывалившая из «альфа-ромео» троица как по команде обернулась на звон псевдоразумного колокольчика. Тот, что был с фотоаппаратом, уже смотрел на нас сквозь объектив. У него настолько торчали скулы, что, казалось, дотронешься до них и порежешься. Как он еще сам себя не порезал?

- Убери камеру, мужик, - рявкнул Гранин, держа коробку с пиццей так, будто при первой возможности собирался швырнуть ее в кого-то. Вообще-то Гранин едой не расшвыривается и не видит ничего постыдно в том, чтобы облизать тарелку после сытного обеда. Но кто знает, может, он пойдет на такие жертвы ради меня.

- Повежливее, ладно? – попросил мордоворот в сером гольфе. Сразу становилось понятно, что он здесь исключительно для антуража. Выражение его лица не свидетельствовало в пользу наполнения его черепной коробки; на затылке торчал мальчишеский вихор.

- С таким, как ты, Герасим? Не смеши дядю.

Брови мордоворота сцепились на переносице, обозначив отчаянную работу мысли. Двое других, не смотря на уступающие габариты, выглядели отнюдь не мелкими сошками – все из-за светящегося в глазах интеллекта. Все трое стояли в стороне и наблюдали, как мы садимся в машину, не делая попыток помешать нам. Вспышка щелкнула еще пару раз. Я позволила себе оглянуться, когда Гранин нервно вырулил на дорогу и вклинился в поток машин. Скуластый – тот, что с камерой, - наклонился и что-то говорил поджарому типу. Поджарый усмехнулся. Оба смотрели нам вслед. Мордоворот потерял ко всему интерес и был занят ввинчиванием своего грузного тела на переднее сиденье «альфа-ромео». Жизнь определенно поставила перед ним задачу не из легких.

- Да уж, - поджал губы Гранин.

- Они не похожи на парней, скажем, из местной газетенки.

- Особенно тот здоровенный потц, - поддакнул он. – Готов спорить, он не может без ошибок написать собственное имя.

- Зато, ручаюсь, можете пересчитать кому угодно ребра.

- Ладно, Рит, куда едем? Пицца скоро остынет.

Он не предал этому такого значения, как я. Когда Гранин голоден, он не придает ничему значения.

Я предложила проехаться к набережной. Гранин заглушил двигатель на стоянке напротив пляжем. Со стоянки открывался великолепный вид на реку и застроенный берег Острова. Пляж был занесен снегом и безлюден. Прибрежные кафе пустовали. Печка в машине работала на полную мощность, но Гранин, похоже, все равно мерз. Я откусила от треугольного куска пиццы пару раз и окончательно потеряла к еде интерес. Чахлые лучи солнца продолжали нырять в темные воды реки, однако вскоре и они были проглочены тучами. Я все думала о троице, встретившей нас у пиццерии.

- Ты не будешь доедать? – Гранин указал на кусок пиццы со следами моих зубов. Я покачала головой. Он деланно негодующе сунул кусок обратно в коробку. Я невольно улыбнулась.

Мы слушали радио и любовались рекой. Прокуренный голос Уна Бомбера струился из динамиков, словно смола из древесной коры:

- Такой уж у меня пунктик, мои любознательные. И я тоже не уверен в том, что продукты на моей тарелке никогда не подвергались генной модификации. После закона о защите интересов производителей, мы не можем быть уверены ни в чем, даже во всеми любимом консервированном горошке. Зеленый горошек отныне стал неверной женой, которая начала ходить на сторону…

Учитывая состояние дорог после ночного снегопада, к Морозову было решено выехать за полчаса, чтобы уж наверняка не опоздать.

Офис Морозова располагался на первом этаже в одном из выходящих на проспект домов. Квартиры и офисы в этих домах стоили целое состояние. Перед офисом на небольшой стоянке, врезанной в тротуар, были запаркованы несколько тяжеловесных роскошных авто. Гранин остался дожидаться меня в машине: опустил сиденье, вытянул ноги, закинул руки за голову и блаженно закрыл глаза.

Меня приветствовала симпатичная секретарша в аккуратненькой кремовой блузке, со стрижкой «каре» и пухлыми рыбьими губками. Только я открыла рот представиться и сказать о назначенной встрече, как она опередила меня, предложив провести в кабинет Морозова. Как бонус, из-под резко очерченной челки мне была дарована обезоруживающая улыбка. Будь на моем месте мужчина, он бы сказал примерно следующее: «Забирайте меня с потрохами и эксплуатируйте, как хотите, милочка».

Если офис являл собой лакомый кусочек, то кабинет Морозова был глазированной вишенкой на торте. Обезоруживающая Улыбка прикрыла за собой дверь. Это можно было считать началом утечки денег из моего кармана. Сам Юлий Морозов полностью соответствовал убранству кабинета, затаившись в нем наподобие хамелеона. И кабинет, и Юлий Морозов были отличным дополнением друг к другу.

При моем появлении Морозов вскочил из-за стола, обошел его и уже спешил ко мне с протянутой рукой. Я немного волновалась, но рукопожатие действует на меня подобно тычку под ребра. Затем он предложил располагаться с комфортом и спросил, не желаю ли я кофе. В общем, стандартный набор.

Получасом позже, кинув мне в ноги моток спутанных обещаний-гирлянд, вежливо положив руку мне на спину, Морозов провожал меня к машине. Сомневаюсь, что он каждого клиента провожает к машине. Я, по-видимому, должна чувствовать себя особенной. Но не чувствовала.