Зерно А - [37]

- Если ты сию же минуту не уберешь от моего лица свой змеиный рот, я позову на помощь.

Я сказала это таким тоном, что сомнений не осталось ни у одного из нас – именно так я и поступлю. Я буквально видела, как работает четко отлаженный механизм в его голове, высчитывая дальнейшие ходы и возможные последствия этих ходов. Ему очень не хотелось снова сталкиваться с Гранином, что, полагаю, и стало главным фактором в принятии решения.

Облизав губы, Громов медленно отступил на середину комнаты, где и остался стоять, глядя меня так, будто смотрел на неизлечимо больного человека. Да, когда-то у нас все было отлично, я даже думала, что это тот самый мужчина, с которым я хочу провести остаток жизни, но те времена канули в Лету, а сверху на них было накидано много камней взаимных оскорблений.

- Будь по-твоему, Рита, - сказал он, качая головой. – Будь по-твоему, - повторил он, добавив в голос мелодраматичности. Вообще, его голос отличался глубиной, какой обладают голоса актеров; при желании он мог вить из него веревки, которые потом ловко закидывал на шею оппонента, как чертов ковбой.

Я открыла дверь и терпеливо ждала.

- Не верится, что ты променяла меня на этого растрепанного урода, - огрызнулся он, и его голос вмиг потерял всю накопленную волшебность.

- Шевелись, Громов, на выход.

- Жалко тебя.

Мне во всех смыслах не понравилось, как он произнес последнюю фразу. Собственно, мне вот уже три года не нравилось все, что вылетало из его тонкогубого рта.

Я с силой захлопнула за ним дверь и прислонилась к ней спиной, переводя дыхание.

- Жалко у пчелки, идиот, - пробормотала я.

Покусывая губу, я подошла к столу, нашарила в столе пачку, дрожащими руками извлекла сигарету, но она была настолько тонкой, что переломилась подобно сухому прутику. Вытрусив на стол сразу четыре сигареты, я схватила одну и, наконец, закурила.

То ли еще будет, Палисси. Вчерашнее утро против сегодняшнего: счет один-один.

16

Близился полдень, когда декабрьское солнце, преодолев половину пути, начнет скатываться с неба, стягивая с улиц свет так же, как крепко выпивший человек в приступе злобы стягивает со стола скатерть.

Визит Громова заставил меня поторопиться с поисками адвоката. Я обнаружила в Боде еще одну темную грань его личности, когда казалось, что он уже давно превзошел себя. Этим утром он превзошел себя вдвойне. Когда он сказал, что «Темная сторона», не смотря на мой отказ, станет его филиалом, он искренне верил в это. Возможно, он даже тренировался произносить эту фразу перед зеркалом. Богдан Громов был пираньей, приплывшей на запах пролитой крови. Моей крови, пролитой Деревскими. Но я до сих пор была жива, и не могла позволить ему вгрызться глубже. Ему нужна «Темная сторона», и он не ослабит давление челюстей: либо я выкарабкиваюсь из передряги, либо он перекусывает мой хребет и проглатывает «Темную сторону».

Я как сидела, так и застыла.

Возможно ли такое, что Деревские были подосланы Громовым? После увиденного по телевизору, я не сомневалась, что рассказанная Львом Деревским история шита белыми нитками и моей вины в случившемся с Ариной (если с ней вообще что-то случилось) нет. Да, я не исключала вариант сотрудничества Громова и Деревских, но и не позволяла себе до конца поверить в него. Я выбрала тактику мелких шажков и, стараясь не бежать впереди поезда, достала из второго ящика стола визитницу.

Визитница была пузатой и тяжелой, хотя, казалось, совсем недавно ее можно было протолкнуть в дверную щель. Каждый при встрече лезет вон из штанишек, чтобы вручит вам доказательство собственной успешности, тут уж ничего не поделаешь.

Я собиралась связаться с Юлием Морозовым. Морозов открыл свою контору достаточно давно, чтобы закрепиться на рынке адвокатских услуг и сделать себе репутацию. Я накрыла трубку рукой, когда зазвонил телефон. От неожиданности я вздрогнула. Телефон в моем кабинете имел отдельный номер, который знал ограниченный круг людей. Изолированная линия. С замиранием сердца я подняла трубку.

- Рита?

Только один человек на всем белом свете умел произносить мое имя так. Я ответила после того, как досчитала до трех.

- Привет, Влад.

- Что за чертовщина вокруг тебя творится?

Естественно, это он спрашивал о закрутивших сыр-бор Деревских. Ведь, узнай он о том, что произошло этой ночью и в какую историю я вляпалась, он бы не звонил мне и не начинал разговор с безобидного «что за чертовщина». Он бы примчался в Порог на всех парах и в данный момент стоял под дверью в мой кабинет. Мой брат не любитель трепаться.

Во всяком случае, по резкости прозвучавшего в трубке голоса я поняла, что брат не на шутку разозлен. Меня же, в свою очередь, разозлило то, что он набросился на меня, толком не разобравшись в тонкостях дела. Злость – это хорошо, на порядок лучше страха, который не замедлит превратить ваш голос в нервное блеяние.

- Меня подставили, - сообщила я, скрупулезно обсасывая мысль положить трубку и спасти от гибели те крупицы самообладания, которые еще оставались во мне. – Прямо сейчас собираюсь звонить адвокату.

- Ты уверена, что за тобой нет вины? – пролаял он.

Я могла накинуть на него так же, как он накинулся на меня, но вместо всех ненужных, резких слов, которые крутились на языке, просто ответила: